Отверженный 追放者 Часть V - Александр Орлов

Все готово?

(Да, капитан!)

Шутки сейчас неуместны. Молчи дальше, внутренний голос.

Я бросил телефон под ноги и раздавил экран каблуком. Десять минут назад я позвонил в полицию и заявил, что в здании заложена бомба. По правилам, они обязаны были эвакуировать гражданских в этот срок. Если кто-то остался, то я не виноват.

Неторопливо я натянул тонкие кожаные перчатки и поправил галстук. Осмотрел себя в отражении витрины. Новый костюм прекрасно сидел, в нем и хоронить можно. А вот с галстуком что-то не то. Ягами не было рядом, чтобы помочь его повязать, и пришлось справляться самому.

Не выпуская сигарету изо рта, я пошел к яркой арке перед зданием. Начал накрапывать мелкий дождь. Предусмотрительные японцы сразу же начали открывать зонты, прячась под прозрачными куполами.

У меня зонта не было, но я не переживал, что костюм намокнет. Через пять минут он все равно будет весь в крови.

То, что я собирался сделать… И почему собирался сделать…

За холодным спокойствием я скрывал бурю, что ничуть не успокоилась. Все приготовления были только ради одного, — эту бурю выпустить.

Я был дрожащей тетивой на луке Асуры, и её пальцы с трудом сдерживали мое напряжение.

Мой разум пылал. Ладони чесались. Видения преследовали по пятам.

Каждый из серийных убийц до этого доходит, если его не убьют или не поймают раньше, чем мозг даст сбой. Желание, которое уже невозможно погасить.

Тотальный срыв. Падение в бездну. Сдирание с себя человечности.

Я прошел через арку и начал подъем по ступеням. Их сегодня будет много. На ходу нацепил на себя самурайскую красную маску Они`.

Её я приметил у кузнеца, купил и попросил перекрасить в алый. Он сказал, что она такая же древняя, как и моя катана, этот предмет гардероба я упустить не мог.

Теперь это моё лицо, моя натура, личина, сущность. Каин носит пустую маску, а я ношу свое лицо, обезображенное гневом.

У меня было два пистолета, и девять обойм разной вместительности. Всего 52 пули. По местным меркам, это армейский запас.

И если у полиции нет огнестрельного оружия, то у охраны торгового комплекса тем более. Они будут беспомощны против меня, не смогут ничего противопоставить. Я буквально шел на казнь, только в роли палача.

Каин там, и никто меня не остановит. Его прикрытие вынуждает меня добираться по головам.

Веселая компания спускалась ко мне навстречу. Тощая фигура в костюме с маской на лице и чехлом катаны за спиной привлекла их внимание. Один из парней отделился от группы и подбежал ко мне, включил камеру и сделал сэлфи. Я показал в камеру два пальца.

Удачливый сукин сын. Через пару часов ты станешь настоящей знаменитостью.

Муза ждала меня у крутящихся дверей. Она была облачена в длинное бальное платье, и даже уложила волосы в честь столь важного события. Она не веселилась, как обычно бывает перед убийством. Просто стояла и ждала, когда будет пора выйти на сцену.

Я бросил окурок в урну и задержался у входа. Подумал, зачем я это сделал. Не нашёл ответа.

В зале почти не было народу, похоже, большинство и правда эвакуировали через пожарный выход. Охрана за стеклом показывала мне, что войти не получится, зал закрыт.

Пора. Я выдохнул и ступил в коридор.

Даже я в такие моменты слегка волнуюсь. Не бывает без мандража.

Рука никак не тянется к оружию, а когда пальцы опускаются на курок, оказывается, что пистолет слишком тяжелый.

Как начать массовую резню?

Все просто.

Сделай первый шаг. Дальше пойдет, будто так и задумано.

Я вышел из револьверных дверей и наткнулся на тощего парня, на котором форма охранника сидела, как клоунский костюм.

— Торговый центр закрыт! — заявил он гундосым голосом, толкая меня в грудь.

Его напарник постарше подозрительно косился на катану на моем плече и тянулся к дубинке.

Через красные прорези маски я смотрел на лицо парня передо мной. За его спиной умиротворяюще нес воды большой фонтан в центре зала.

Сердце стучало так, будто ему передалось мое безумие. Внутренний голос заливался бешеным лаем. Ладонь на рукояти за спиной. Палец на курке.

— Ты не понял, бакаяро⁈ — важно закричал мальчик.

Хладнокровно я достал пистолет и практически в упор выстрелил ему в голову. Первая кровь окропила блестящий пол. Напарник от неожиданности вскрикнул и упал на задницу, суча ногами и скользя по плитке.

Кто-то завопил со второго этажа, все люди в зале пришли в движение, я на них почти не смотрел.

Я скинул чехол и достал из него катану. Охранник понял, что либо он сейчас что-то сделает, либо бесславно подохнет. Он вскочил и бросился ко мне, занося дубинку. Со свистом меч рассек от живота до грудной клетки, оставляя брызги на панорамных окнах и красивой вывеске.

Держа в одной руке катану, а в другой пистолет, я пошел по залу к эскалатору. Какой рукой стрелять мне было без разницы, а вот рубить я привык правой.

— Можно начинать? — спросила Муза, важно шагая рядом.

— Ты уж постарайся, это наша последняя песня, — сказал я ей.

— Поверь, этот мотив ты никогда не забудешь.

Она устремилась вперед, оставляя за собой кровавые следы босых ног. Запрыгнула на бордюр на краю фонтана и подняла руки.

Ко мне бежали охранники, трое со стороны магазинов. Ещё один прятался за эскалатором и кричал что-то в рацию. Две женщины бежали от меня, как от настоящего демона. Одна из них упала, вторая не стала ей помогать.

Я вскинул руку и нажал на курок.

Муза запела.

Её голос дрожал и разносился эхом, стирал грань между безумием и реальностью, жизнью и смертью, местью и нервным срывом.

Невидимый оркестр ударил по ушам, наполняя мою сущность решимостью.

Затянув длинный слог, она достигла пика своих возможностей. Все вокруг задрожало, будто её голос был ударной волной.

Это был чудовищный микс. Басы глушили, скрипка вторила её голосу, клавиши отбивали одну и ту же мелодию. Что-то знакомое, но я не способен разобрать что. Зато почти смог понять её слова в этот раз.

Что-то о холодных ночах. О припорошенной снегом пустынной земле. О сгнивших останках, забытых под луной. О густом тумане, который никто не увидит. О пустоте внутри. Об искореженной одинокой душе в этих темных землях.

Она распевалась, произнося рифмы быстрее и быстрее, будто поторапливая меня. Я не стал её