За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

— Буду.

— Ну вот, какая Вам завтра рыжая. Послезавтра мистерия. Смотреть будете?

— Наверное, буду.

— Наверное! Король будет, герцог будет! И все рыцари будут. И мои люди будут, и ваша Рыжая будет. Дальше день избиения младенцев…

— Младенцев избивать не буду, и рыжая не будет.

— Даст Бог, тогда и найдем. Еще какие приметы скажете?

— При ней телохранитель, мастер меча. Антонио Кокки из Генуи.

— На мечи не полезем. Не наш профиль. Это уж Вы сами как-нибудь.

Ламберто недовольно поджал губу. В Париже и в Генуе в ответ на «мастера меча» непременно бы стали расхваливать каких-нибудь знакомых браво, которым мастера мечей на задний зуб. И четыре дня безбожно много. Даже в Генуе можно найти человека за два. Этот старикашка просто набивает себе цену для солидности. Жаль, что больше не к кому обратиться.

Не успел Ламберто отойти за пару поворотов, как его догнала красивая молодая женщина.

— Мессир! Постойте!

— Сеньорита? — обернулся Ламберто.

— Мне надо Вам кое-что сказать.

— Слушаю.

— Рыжая, которую Вы ищете, снимает комнату в Немецком подворье. Это постоялый двор в северном предместье, по дороге от ворот Палатин к мосту. Держат немцы. Ее зовут Марта.

— Благодарю.

— Мастер меча, которого Вы обоснованно боитесь…

Ламберто скривился, но промолчал.

— … Сегодня не будет ее охранять. Поспешите.

— Благодарю еще раз.

Ламберто демонстративно сунул пальцы в кошелек. Он не хотел начинать разговор о цене, но дал понять, что готов заплатить.

— Вы уже заплатили. Но не говорите никому, что я сама вышла рассказать Вам.

— Благодарю.

Ламберто кивнул, и женщина поспешила обратно.

«Похоже, я ошибался», — подумал Ламберто, — Получается, что старик запросил времени с запасом, но работать начал сразу. Первым делом собрал своих ближних и спросил про Рыжую. Повезло, что кто-то про нее знал. Эта красотка должна была передать кому-то, чтобы тот сбегал за мной, но побежала сама. Почему? Потому что тот, кого она должна была послать, куда-то подевался? Нет. Потому что я благородный рыцарь, и она хотела сама поговорить со мной. Красивая, хотя и простолюдинка. Надо было пофлиртовать для приличия.

Ламберто вернулся к мосту, сел на лошадь и поскакал сначала посмотреть на Немецкое Подворье, потом за подмогой в лагерь. Одному ловить врага, который знает тебя в лицо, не так-то просто. Узнает и убежит.

Угробив вчера троих человек из свиты сеньора, Ламберто не мог обратиться к нему же за подкреплением. То есть, мог, кто же ему запретит. Но не хотел позориться. Свита у Лучиано Первого и так довольно скромная даже по меркам неофициальных переговоров.

Взять каких-нибудь солдат из эскорта, с которым прибыла делегация из действующей армии во главе с де Фуа, он тоже не мог. Потому что задача мести за члена семьи Гримальди армию короля Франции не затрагивает примерно никак. Нет, можно поискать добровольцев на мокрое дело за деньги. Но у солдат есть вертикаль власти, с которой надо делиться. Денег сеньор на наемников не выделил.

Пригласить друзей? Слуг? Друзей с их слугами? Неплохой вариант, но где сейчас друзья? Не сидят по норам. Кто к турниру готовится, кто, мало ли, с дамой, и кто-нибудь обязательно около сеньора суетится.

Поэтому Ламберто уповал строго на собственные силы и верных людей. Сгонял в Монкальери и забрал в дополнение к своему конюху еще оруженосца и двоих парней «подай-принеси», а пожилого камердинера сначала не хотел брать, потом решил, что кто-то должен присмотреть за лошадьми.

Рыцари на войне живут не столько на королевское жалование, сколько на доходы от земель. Кто половчее, водит компанию с высшими аристократами и живет на подачки. Без слуг рыцарю никак. Максимилиан де Круа, например, до того, как сорвался налегке в Геную, держал в военном лагере и конюхов, и камердинеров, и кузнеца, и специального человека для ухода за доспехами, и повара с поварятами, и портного, и прочей прислуги еще с десяток, и управляющего всем этим хозяйством. И в Турин на светские мероприятия он поехал с женой, которая озаботилась привезти прислугу из замка.

Ламберто же потащил с собой в переполненный город всего пять человек. И то думал, что много, потому что оруженосцу досталось спать на полу у кровати рыцаря, конюху — в сене на конюшне, а прочим на чердаке вперемешку со слугами других рыцарей. Зато все свои, все монегаски, при необходимости смогут отбиться от чужой прислуги или от солдат-дебоширов.

С отрядом из четырех вооруженных слуг Ламберто прибыл на Немецкое Подворье. Кроме своих людей, он рассчитывал на помощь других постояльцев. Вот двое рыцарей, наверяка здесь со свитой. Сидят, в шахматы играют. Откуда они? Шамбери, судя по гербам.

— Господа, я Ламберто Гримальди, рыцарь короля Франциска.

— Очень приятно, — ответили оба.

— Прошу простить за беспокойство. Я прибыл, чтобы задержать проживающую здесь лазутчицу наших недоброжелателей.

— Кого?

— Высокую даму, одетую по моде ландскнехтов.

— А. Так забирайте. Она не с нами.

— Вы можете оказать содействие.

— Можем. Но не хотим, — ответил рыцарь, который пока что выигрывал, — Если только сыграете с нами.

— Какие ставки?

— Во сколько Вы цените наше содействие, столько и ставьте.

Ламберто нахмурился. Поставить мало, значит обидеть рыцарей. Поставить много, значит остаться на мели. Хотя деньги — пыль, приходят и уходят. А поручения сеньоров следует выполнять. Может, четырех помощников сегодня хватит там, где вчера не хватило троих? Тем более, что мастер меча отсутствует.

— Начнем с четверти флорина за партию, — предложил второй рыцарь, — Как проиграем по пять, так и пойдем вместе.

Ничего себе. Выиграть у них пять флоринов это двадцать партий. Пара дней игры. Этот рыцарь считать-то умеет?

— Вы, сударь, задумали длинный турнир, — сказал Ламберто, — Мне бы управиться побыстрее. Нас с вами, как благородных рыцарей, сегодня ждут в Монкальери.

Первый задумался. Второй тоже.

— Сходите, поймайте Вашу лазутчицу, а потом по партии сыграем, — сказал первый.

— Она сидит у себя на втором этаже, — сказал второй, — Не видел, чтобы она выходила. Если закроется на засов, то будет неловко. Двери здесь крепкие, а начнете рубить — хозяева будут скандалить.

— Но