Экипаж «Зелёный дождь» - Юрий Дубинин
– Подъём! – крикнул командир, от чего мы резко встали.
Командир разбудил в тот момент, когда противник начал артобстрел деревни. Взрывы происходили точно в том месте, где находились дома, тем самым сравнивая всё с землёй. Обстрел был очень сосредоточительным, что продлился около 2 часов, где после обстрела сразу пошла сначала техника, а за ними пехота. Их было намного больше, чем раньше, что командир начал докладывать о превосходящим численности противника.
– 530, это 573, вижу противника! Приём!
– 573, это 530, вас понял! Огонь не открывать! Повторяю – огонь не открывать! Конец связи!
Нам пришлось опять ждать и смотреть, как противник движется в деревню. Тогда было техники намного больше, а пехоты многократно превышали в численности с нашей. Они двигались осторожно и с опаской, ведь не получилось взять деревню с первого раза, что во время движения осматривались по сторонам. Они смотрели на нас, но не обращали внимание на то, что здесь находиться техника. Походу их не волновало, что здесь находиться танки, думая, что их подбили, и продвигались дальше.
Только мы не слышали выстрели, что нам стало не по себе. Противник занял окопы, через которых наши солдаты тогда отбивались. Я не смог разглядеть через прицел, что они там нашли, но увидел, что после того, как двое наклонились туда, прогремел взрыв. Их подкинуло в воздух, но упали не далеко. Затем полетели ракеты и поразили несколько техники. Противник стал делать перегруппировку, от чего командир хотел дать приказ на поражение, но ему не поступал приказ, что пришлось ему смотреть дальше. После того, как они перегруппировались, они не стали идти дальше, от чего заняли оборону. Была тишина, что никто из сторон не устраивали стрельбу, но тишина была недолгой. По позиции противника был открыт массированный обстрел, где тела солдат просто разрывали. Мне было тяжело на это смотреть, что хотелось вырвать. Обстрел был таким массированным, что не осталось пехоты, а состояние техники было ужасные. Их верхние части были разорваны, а стороны корпуса и башни виднелись следы осколков, что превращались в груду металлолома. Мне было тяжело смотреть на это. Если посмотрю на ихние тело, то мне станет плохо, что вероятнее всего вызовет рвоту.
Когда вышел из танка, я увидел, что большая часть домов разрушено, а тела лежали разными кусками, что от такого неопытного солдата приведёт к рвоте, и со мной так и произошло. Когда слез с танка, меня вырвало от такого. Разрушенная деревня, разорванные тела и разбитая техника разрушали мою психику, что не мог смотреть на такое с адекватной стороны. Я не мог встать, что стал вспоминать, как это произошло. Я долго не мог прийти в себя, что смотрел на землю, стараясь забыть про это. Я хотел вернуться обратно, но тело дрожало, от чего не мог шевелиться. Командир вышел из танка, что стал на двигатель и смотрел на меня. Его не смутило, что произошло сейчас с этими людьми, от чего взял из своего кармана пачку сигарет и зажигалку, что стал потихоньку закуривает их.
– Нормально с тобой? – спросил командир, после чего сделал затяжку и выдохнул – Теперь это так будет всегда, что нам придётся только ходить по трупам, но… – сделал ещё одну затяжку – Это долго будет длиться. Так что давай вставай и садись в танк.
Командир говорил спокойно, что немного стало спокойно, но он воспринимает это в порядке обычных вещей, отчего я не понимал, почему он так говорит. Когда встал, то не решился сразу подниматься. Я хотел немного обдумать и понять, что ждёт меня впереди. Эта война реальна стала жуткой, что приводило меня на мысль, как будут разрушаться города, если выпустить залп из сотки тысяч установок. Это привело меня в ужас, что пришлись мурашки по всему телу. Даже смотря на другие войны, в котором участвовала Федерация, то на окончании этой войны придётся заплатить многими жизнями.
Вечером мы сидели у костра, разогревая себе еду и воду. В деревне были разрушены колодцы, что пришлось брать из запасов батальона, ведь у нас уже заканчивалась. Чтобы не есть просто тушёнку, Миша стал готовить суп, использовав одну банку, что даст немного гарантии прождать немного больше времени, отбивая участок от врага. Я молчал всё это время, вспоминая этот обстрел, отчего руки дрожали, и мне сложно сейчас записывать всё это. Я пытался как-то забыть, но это теперь не забудется и буду вспоминать всю жизнь, зная, что такое может произойти со мной. Теперь вместо деревни находятся руины, но приказ всё равно будет действительным, несмотря на то, каким останется деревня после этих битв.
Когда суп сварился, Миша стал наливать на каждую тарелку равными частями, чтобы у всех было одинаково. Миша, правда, походил по домам, чтобы найти некоторые приправы и специи, что даже прихватил несколько овощей, отчего и приготовил этот суп. Он на удивление был вкусным, что можно было забыть, что ты находишься на фронте. Когда ели, командир смотрел на карту, чтобы предугадать следующие действие противника. Его сейчас волновало то, что противник не начал полноценное наступление, используя тяжёлую технику и массированный артобстрел с авиацией. Возможно у противника закончились люди, но у них жёсткий призыв, что могли отодвинуть нас вглубь страны.
Ещё вовремя тренировок, мы слушали по радио последние сводки с фронта, чтобы знать, куда нас закинут. Противник проводил массированный штурм на пограничные укрепления, что понесли большие потери, но более грозным штурмом был по территории Герцогства Хлодвинга, потому что у него была самая большая пограничная линия с Империей, что, по-видимому решили ударить по нему. А так я не знаю, почему противник продвигается именно по этой территории, не пытаясь наступать по всей ширине фронта, но нам нужно хотя бы задержать продвижение противника, чтобы он не смог дальше продвигаться.
23 июля 1740 год
Противник не решился дальше наступать. Мы ждали поставки и подкрепление, чтобы пополнить провизию и снаряды. К нам закинули один батальон этого же полка, что можно было создать более мощную оборону. После прибытия поставок мы восполнили боезапас танка и взяли дополнительные пулемётные ленты, чтобы после снарядов можно было отбиваться уже пулемётом. Мы помогали