Игра в кости - Камилла Лэкберг
– Густав? – переспросил Рубен.
– Густав Брунс, коллега Юна. И один из совладельцев компании. Мы близкие друзья, он рассказывал кое-что из того… что Юн предпочитал держать при себе… Не важно…
– Что вы чувствовали, когда Юн изменился?
Жозефина посмотрела в пол:
– Это было не так весело. В выходные накануне исчезновения я сняла номер в «Эллери Бич Хауз», просто чтобы немного побыть одной. Судите сами, должна ли я теперь мучиться угрызениями совести.
Она положила второй платок рядом с первым, и Мина быстро отвела взгляд от стола.
– И что теперь будет? – спросила Жозефина.
Рубен прочистил горло:
– Мы подержим… Юна у нас еще некоторое время, пока его не осмотрит патологоанатом. После чего вы получите останки и сможете сделать все необходимое.
– Где его нашли?
– В метро, – ответила Мине. – В туннеле.
Лицо Жозефины отразило недоумение.
– В метро? Но что он там делал? Он никогда не ездил на метро.
«Боже, – подумал Рубен. – Есть же такие люди…»
– Нам пока мало что известно, – заговорила Мина, – но даже это немногое не подлежит разглашению в интересах следствия. Журналисты не оставят вас в покое, как только узнают, что Юна нашли. Не мне вам указывать, но я прошу вас рассказывать им как можно меньше.
– Журналисты преследуют меня уже несколько месяцев, – с горечью ответила Жозефина. – Поверьте, общаться с ними – последнее, чего я хочу.
Пока тесный лифт со скрежетом и перестукиваниями спускался с седьмого этажа, Мина обрабатывала руки спиртовым гелем, а Рубен пытался вспомнить неподражаемые очертания ягодиц Жозефины Лангсет. Но вместо этого видел перед глазами ухмыляющийся череп ее бывшего мужа.
– Ты должен убедить СЭПО[6] усилить охрану. – Тор скрестил на груди руки. – Просто вспомни Анну Линд[7] или Инг-Мари Визельгрен[8]. Не говоря о том, что произошло с тобой в конце лета… Ты был буквально в двух шагах от этого… А общественности следовало бы знать, сколько атак мы предотвратили. Мы живем в неспокойные времена, и ты, Никлас Стокенберг, на сегодняшний день главная мишень… И потом, эти круги под глазами… С такими вещами не шутят.
– Да, да, я слышу, что ты говоришь, Тор. – Никлас в отчаянии провел ладонью по волосам. – Только я с тобой не согласен. Жить среди такого количества охранников невозможно.
Он плохо спал, насчет этого Тор не ошибся. Никлас потянулся за толстой папкой на столе, в надежде, что пресс-секретарь поймет намек и удалится. Но Тор редко улавливал тонкие сигналы. Поэтому продолжал стоять, как стоял.
– Я прошу тебя подумать, – сказал он, нахмурившись. – Хотя бы ради Натали.
– Натали, конечно. Девочка-подросток только и мечтает, чтобы за ней всюду следовали не слишком тактичные телохранители. Одно это способно поставить крест на личной жизни… Которая у нее, как ни странно, все-таки есть.
– Зато она жива, – пробормотал Тор, убирая невидимую пылинку с лацкана пиджака.
Никлас никогда не бывал у него дома, но имел четкое представление, как должен выглядеть гардероб пресс-секретаря. Ряд абсолютно одинаковых костюмов. Ряд белых рубашек. Абсолютно неразличимые галстуки, за исключением одного, с рисунком из флагов, на День Швеции. И одинаковые итальянские полуботинки на полке для обуви. Тор не был человеком настроения.
При этом Никлас не мог желать себе лучшего секретаря. Тор оставался рядом с ним, с тех пор как Никлас занял свой пост. Просто иногда Тор не умел вовремя остановиться.
– Я ценю твою заботу, – сказал Никлас, – но за свою дочь буду отвечать сам. В конце концов, это начинает раздражать. Меня вполне устраивает охрана, и то, что произошло летом, все-таки больше не повторялось. Я хочу вести нормальную жизнь, насколько это возможно.
На самом деле все обстояло не совсем так. Никлас был не прочь усилить охрану. Он желал бы все время иметь за спиной как минимум десяток человек с лазерными прицелами. Следующие две недели, по крайней мере. Но это не поможет. Часы тикают, обратный отсчет пошел. И количество охранников не имеет значения.
– Тебе известно мое мнение на этот счет, – пробормотал Тор, покидая комнату.
Никлас перевел глаза на увесистую папку на столе. Тысяча страниц, а он никак не мог сосредоточиться. Кровь стучала в висках. Вчера, после того как Мина ушла домой, он до самого рассвета просидел на кухне со стаканом рома. Несколько раз приходилось уверять Натали, что все в порядке. Но правда состояла в том, что он не осмеливался лечь в постель, опасаясь того, что могло присниться. Беспокойство оказалось напрасным. Он так и не смог уснуть.
Первое, что Никлас сделал утром, – снова позвонил по этому номеру. Все то же сообщение в записи. С той только разницей, что сегодня оставалось тринадцать дней вместо четырнадцати.
Тор заметил темные круги у него под глазами, но все обстояло гораздо хуже. Никлас был совсем не уверен, что у него хватит сил встать со стула. Тело обмякло. Никлас отодвинул стопку бумаг, кресло из темной древесины и кожи и положил длинные ноги на стол.
Визитная карточка жгла в кармане пиджака. Господи, какая чушь… Он попал в плохой боевик или паршивый криминальный триллер. Так не бывает. Только не в реальной жизни. И все-таки надо понимать, что делаешь. Это ведь был его выбор. Никлас сам согласился продолжать жить на новых условиях. И принял положенные по договору льготы. Те самые, которые привели его в Розенбад.
Он достал визитку и посмотрел на символ в виде восьмерки. Положил карточку на стол обратной стороной вверх. Со стен кабинета смотрели его предшественники. Приходилось ли им когда-нибудь делать выбор, не отдавая себе отчета, во что это выльется, не задумываясь, насколько он оправдан морально? И потом расплачиваться за это? Наверное, приходилось, так или иначе.
Единственным, в чем не сомневался Никлас Стокенберг, было то, что нельзя так сидеть и ждать. Нужно действовать. Заставить себя почувствовать, что он хотя бы отчасти контролирует ситуацию.
И начать нужно с самого главного.
Никлас достал телефон. Пульс все учащался, поэтому пришлось сделать глубокий вдох. Нет смысла нагнетать лишний стресс. Подождав, пока дыхание не придет в норму, Никлас набрал номер бывшей жены.
Винсент ходил за продуктами. А когда вернулся и отпер входную дверь, услышал
