Отдаленные последствия - Александра Маринина

Итак, Ирина Олеговна Горожанова всеми доступными административными ресурсами благодетельствовала владельцу строительного бизнеса и своему сердечному дружку Виталию Аркадьевичу Фадееву. Когда возникла сложная ситуация, при которой нужно было уступить мужу и его интересантам, Ирина Олеговна, вероятнее всего, предупредила Фадеева и договорилась с ним, пообещала взамен проигранного тендера другой проект, намного более аппетитный. Или не проект, а какие-то существенные дополнительные преференции. Одним словом, что-то такое, ради чего можно и от госзаказа один раз отказаться. Но для всех окружающих Фадеев должен был расстроиться, а еще лучше – разозлиться, метать громы и молнии и поносить Горожанову на всех углах. Так положено. И эпизод с приездом Виталия Аркадьевича домой к депутату Чекчурину и его супруге был разыгран весьма убедительно. Все видели. Все поверили. Появление четы Фадеевых на банкете по случаю сорокалетия Ирины Олеговны планировалось подать как акт примирения, мол, в бизнесе всякое случается, не рвать же из-за этого многолетнее плодотворное сотрудничество.

При таком раскладе ни о какой мести речь вообще идти не может. И Леонида Чекчурина строитель Фадеев не заказывал.

Антон поехал к следователю. Николай Остапович выслушал его внимательно, даже вопреки обыкновению почти не перебивал и выглядел необычайно благодушным.

– Когда у Очеретина срок выходит? – спросил он, пожевав мятыми губами.

– Вот-вот.

– Ну и пусть идет на все четыре стороны. Он нам больше не нужен. У нас теперь блогер этот есть, как его… Дремов. Мы его за разглашение тайны следствия закроем.

– Думаете, прокатит? – с сомнением спросил Антон. – Он не должностное лицо, в правоохранительных органах не служит. Как же вы…

– А так же! – Барибан хлопнул рукой по столу. – Чего ты целкой прикидываешься? Не знаешь, как закрывают в таких случаях? Не слыхал, что у нас за разглашение гостайны даже дядю Васю-вахтера могут закрыть? Я каждый день перед руководством отчитываюсь, как моя следственная бригада работает над расследованием убийства сына депутата, наверху уже кое-кто ручки потирает, предвкушает, как я Фадеева к ногтю прижму. Там уже очередь выстроилась из желающих отжать его бизнес. А блогер зачем свой сраный ролик выложил? Ему заплатили, чтобы он это сделал. Пусть все думают, что у нас серия, пусть никто не догадывается, что это фадеевские делишки. Пусть шумят, пыхтят, ищут маньяка. Вот так заказчик убийств и рассуждал. Фадеев то есть.

– Николай Остапович, но вы же понимаете, что это не так.

– Понимаю. И что дальше? Если блогеру заплатили – надо узнать, кто это сделал, и выйти на след Фадеева, иначе ничего не доказать. Вот такая у меня на сегодняшний день процессуальная позиция, и я на ней буду стоять до упора. Значит, Дремова этого нужно брать в крепкий оборот. Допросы, экспертизы, всякая наша фигня. Дело будет пухнуть, сосунки мои, которых я в бригаду взял, без дела не останутся, и руководство довольно. Пока мы делаем вид, что работаем по Фадееву, у нас есть шанс получить любые продления и прочие поблажки, потому что людей, заинтересованных в том, чтобы Фадеева прижали, очень много.

Антон ошеломленно молчал. Да, он не первый день служит в розыске, и Барибан – не первый следователь, с которым он имеет дело. Но такого откровенного, жесткого, неприкрытого цинизма он не встречал.

– Что, не нравится? – криво усмехнулся Барибан. – А как ты думал? Если дело реально сложное и резонансное и если его надо по-настоящему раскрыть, то только так и можно чего-то добиться. По-другому хрен чего получится. Слишком много контроля сверху, и перед всеми надо суметь гопака сплясать и ноги при этом не переломать. В общем, так, подполковник: Очеретин пусть идет домой, постановление я сейчас накатаю. Теперь очередь блогера чуток посидеть. У нас все по-братски, всем сестрам по серьгам.

Он вывел на экран компьютера бланк постановления об отмене меры пресечения и начал резво вбивать нужные слова и цифры. Распечатал на принтере, поставил подпись.

– Из-за дремовского видео ваше УСБ сильно зверствует?

Сташис пожал плечами.

– Да нет, все в рамочках, ничего сверхъестественного. А ваше? Вас ведь трое в бригаде. Трясут?

– Может, и трясли бы, если б им волю дали, – хмыкнул Николай Остапович. – Да только кто ж им эту волю даст? У них тоже высокое начальство есть, а оно готово на что угодно, чтобы вопросы по бизнесу порешать. Когда на весах общественное мнение и деньги, то деньги всегда перевешивают, сам понимаешь. А вот когда денег нет, тогда и про общественность могут вспомнить, и про мнение. Ладно, подполковник, чего по делу нет – я понял, а что есть?

– Один из участников преступной группы – бывший наш сотрудник.

– Точно? – вздернул брови Барибан.

– Точно. Москвина Анна Эдуардовна, из тверской наружки, уволилась год назад. Засветилась на камерах рядом с Чекчуриным и Майстренко перед их убийствами, а до этого – рядом с загородным домом Чекчурина. Тут есть совпадение с Фадеевым…

Антон не успел договорить: в кармане завибрировал поставленный на беззвучку телефон. На экране высветилось «Кузьмич». Он вопросительно взглянул на следователя.

– Разрешите? Это Зарубин.

– Валяй, – махнул рукой Николай Остапович.

Сташис выслушал то, что сказал начальник, и медленно убрал телефон. Он пытался сообразить, что теперь со всем этим делать.

– Ну? – нетерпеливо спросил Барибан. – Чего умолк? Давай, что там за совпадение с Фадеевым?

– Личный помощник Фадеева, Артем Шубин, – любовник Москвиной, – неуверенно выговорил Антон.

– Не крути! Ты сперва не это хотел сказать. Говори как есть, не виляй.

– Я хотел сказать, что у Фадеева в Твери филиал, он там часто бывает, и вообще он там родился и жил до второй посадки. Есть данные, что у него в Твери вся верхушка полиции прикормлена и городская администрация тоже. Поэтому связь Фадеева с Москвиной выглядит… как бы сказать…

Он замялся, подыскивая слово.

– Выглядит непротиворечиво, – договорил вместо него следователь. – Но только вот Фадееву эта связь и вообще весь этот базар-вокзал ни к селу ни к городу. У него нет мотива. Это я понял уже. Ну и дело попалось! Не три убийства, а любовный роман какой-то: Фадеев спит с Горожановой, теперь еще прихвостень фадеевский с подельницей… Что по этому Шубину? Кто такой, что за персонаж?

Пришлось рассказывать про массажистку Ингу Гесс и ее умершего пациента Выходцева, а также про список и материалы профессора Стекловой и ее учеников. Антон старался тщательно контролировать свою речь и выбирать слова, чтобы не засветить участие Каменской, иначе Кузьмичу может так прилететь, что