Спортивный детектив - Анна М. Полякова
Агату его личность раздражала, а еще больше – тот факт, что она добровольно влезла в историю, которая не давала ей покоя. Пока я уныло читал досье на колдуна, она дозвонилась до лечащего врача позорно избитого на ринге Исмаилова. Тот поправлял здоровье в одной из частных клиник. Некий Альберт Иннокентьевич, чье имя я бы с первого раза даже не выговорил верно, долго отнекивался, вспоминал о врачебной тайне, но Агата козырнула служебным положением и сослалась на разрешение тренера. Добившись согласия, она включила громкую связь.
– Альберт Иннокентьевич, скажите, в каком состоянии сейчас находится Еркен Исмаилов? – спросил Агата.
– Ну… – забубнил врач. – Средней тяжести. У него сотрясение мозга, выбито четыре коренных зуба. Учитывая его профессию, это вполне объяснимо. Я бы запретил ему дальнейшие выступления минимум на несколько месяцев. Ему еще повезло, я считаю.
Агата вертела в руках ручку и, пока врач говорил, принялась ее грызть. Я знал Агату довольно долго и смело мог утверждать, что в ее голове уже засела некая мысль, которую она никак не может сформулировать. С нетерпением дослушав врача, она торопливо задала следующий вопрос:
– Скажите, а если бы вы не знали, что он боксер? Что бы вы предположили?
Альберт Иннокентьевич помолчал, а потом осторожно произнес:
– Я вас не понимаю.
– Ох, простите за глупый вопрос, – притворно спохватилась Агата. – Ну, представьте, что перед вами неизвестный, которого доставили на «Скорой». Вы его осмотрели. Что бы вы предположили?
– То же, что сказал, – снисходительно ответил доктор. – Его серьезно избили. Ну, судя по характеру ранений, избивали долго, методично, возили лицом по асфальту, он сопротивлялся, как мог, но силы оказались не равны. Возможно, нападавших было несколько…
– Погодите, – насторожилась Агата. – Вы сказали «возили лицом по асфальту»?
– Ну да. Там характерные царапины от твердой шероховатой поверхности. Будто наждаком терли.
Колпачок ручки жалобно затрещал на зубах Агаты.
– От ударов рукой в боксерской перчатке такие царапины могут образоваться? – спросила она.
– Да запросто… Простите, я не понимаю сути ваших вопросов…
– Ох, да я сама не понимаю. Спасибо вам большое за консультацию, – торопливо завершила разговор Агата. Губы у нее были синими от чернил. Я протянул салфетку, но она даже внимания не обратила, бросила сломанную ручку в мусорное ведро и уселась за стол, обхватив голову руками.
– И до чего ты додумалась? – не выдержал я. Агата подняла на меня мутный взгляд и не ответила. – У тебя губы синие, как у покойницы.
Агата вытащила пудреницу, посмотрела в зеркало, ужаснулась и принялась оттирать губы от чернил. Потом она застыла, со странным видом уставилась на влажную салфетку, и ее лицо озарилось. Затем она вновь принялась тереть губы. В процессе покосилась на меня и предложила:
– Давай Алекс натравим на Завьялова? Пусть возьмет у него интервью.
– Я не хочу, чтобы она вмешивалась, – недовольно сказал я.
– Фомин, она изначально нас в это втянула, пусть хоть чуть-чуть потрудится на благо общества. Мы ж ее не в банду «Черная кошка» внедряем, какой из нее Шарапов, если Алекс вся страна знает в лицо. Но Завьялов ей поверит и, может, выболтает лишнее.
Я вздохнул, взял телефон и принялся звонить своей девушке.
Алекс примчалась в Следственный комитет на следующий день, вызвав в нем настоящий фурор. За пять минут под благовидным предлогом к Агате заглянули человек восемь, пока она не психанула и не заперла дверь. Лицо Алекс просто сияло от избытка эмоций.
– Я абсолютно убеждена, что Завьялов – никакой не колдун, а обычный жулик! – воскликнула Алекс и помахала в воздухе флешкой. – Я попросила на студии поработать с записью, которую сделала во время боя. Можно это прослушать на вашем компе?
На флешке оказалось два аудиофайла. Агата подвела курсор к первому и вопросительно посмотрела на Алекс. Та кивнула. Агата включила запись и невольно шарахнулась от компьютера, так как колонки были выставлены на полную мощность. На нас обрушилась какофония звуков, ора, криков, за которыми едва различалось невнятное бормотание. Агата попыталась прислушаться, но быстро оставила эту идею.
– Ничего не разобрать, – раздраженно сказала она. – Блин, я же не могу эту запись приобщить к каком-нибудь делу. Потом отписываться замучаешься, а спецам из лаборатории я уже литра три коньяка должна.
– Не надо ничего никуда нести, включи второй файл, его ребята на студии почистили, – сказала Алекс. – Я вам первый дала прослушать, чтобы стало понятно: в таком шуме никто посторонний ничего не услышит.
На лице Алекс появилась самодовольная ухмылка. Агата поглядела на нее, фыркнула и нажала на кнопку мыши.
Тот же гул, те же крики, но значительно тише, будто их обложили ватой. А поверх них – отчетливый мужской голос, монотонно повторяющий хорошо знакомые слова:
«В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик, совсем как огуречик, зелененький он был…»[1]
Мы оторопело уставились в монитор, а затем, не сговариваясь, расхохотались.
– Я когда первый раз услышала, думала, с ума сойду. Слезно вымолила у ребят пока не сливать это в интернет, у нас же синхрон есть. Вы представляете, какой позор будет, когда все увидят, чем он заклинает Акимова? Если он так вызывал дьявола, странно, что все детские сады до сих пор не стали обителью зла, – хихикала Алекс. – Я же эту песню в детстве пела, даже каталась под нее в соплячьем возрасте на льду. Как я сквозь арену в ад не провалилась?
– А что он рассказал на интервью? – спросила Агата.
Взять с собой оператора Алекс не решилась, слишком много пришлось бы объяснять на работе. Поэтому сделала вид, что явилась к Завьялову для предварительной беседы, строила из себя глуповатую дуреху, хихикала и восхищалась. Колдун расчувствовался и даже подарил ей чудотворный аметист, оберегающий от дурного глаза. Она тут же потащила его в ломбард, где ей сообщили, что аметист сделан из акрила. Алекс это невероятно развеселило.
Детство и юность колдуна Тимофея Завьялова были обычными. В школе он не блистал хорошими отметками, потому институт ему не светил. Завьялов поступил в строительный техникум, после его окончания ушел служить в армию, причем по специальности, в стройбат, где якобы после падения с пятого этажа впал в кому. Провалявшись в больнице три дня, на пороге смерти Завьялов увидел Люцифера, который отметил его своей сияющей рукой, подарив возможность призывать его в любой момент и исполнять все желания в обмен за бессмертную душу нынешнего спиритиста и чародея.
– До чего ж скучна жизнь Люцифера, раз ему приходится работать на посылках у какого-то рядового из стройбата, – усмехнулась Агата и щелкнула по личному делу колдуна. – Чушь вся его история. Нет никаких записей в медкарте, которые бы подтверждали этот миф. Ниоткуда он не падал, никаких травм, несовместимых с жизнью, не получал и, соответственно, никакого дьявола, сатану или самого захудалого черта вызвать не мог. Разве что у него просто кукуха улетела. Тут, конечно, не то что Люцифер, кто хочешь придет.
– Я же говорю, он жулик, – обрадовалась Алекс, а потом нахмурилась и спросила: – А что нам это дает? Ну, мошенник, но это никак не объясняет, почему Акимов выигрывает каждый бой после весьма фиговых результатов в прошлом году. Как он из ничего превратился в кувалду?
– Выходит, это такое программирование, – вздохнул я. – Завьялов убедил Акимова, что только помощь потусторонних сил поможет ему выиграть кубок. Акимов поверил, и до такой степени, что начал просто разносить соперников. И, если так, Завьялова надо сделать тренером.
– Ему и так хорошо, – буркнула Алекс. – Все СМИ пишут об его феномене, стоимость приема у Завьялова взлетела до небес. Его уже пригласили сниматься в «Схватке медиумов. Сильнейшие». После этого эфиры, слава, почет и громадное бабло. Это не какая-то иллюзорная история о призраках, а реальный результат, который видят все. Акимов продал ему душу и вот-вот станет чемпионом. А у Олега бой уже послезавтра.
– Вот как бывает, – пожал плечами я. – Провел колдун ритуал, и средний боксер резко стал выигрывать. Крекс-фекс-пекс, и Рышард Длинные
