Искатель, 1999 №1 - Василий Головачёв
Сначала Уэксфорд почувствовал насмешливое презрение, но потом подумал о покойном и вспомнил все, что знал о нем. Чарли Хаттон хотел бы, чтобы его вдова выглядела именно так: мужественной, сверкающей, нарядной. Маленькому задиристому человеку, вроде Хаттона, меньше всего бы понравилось духовное самосожжение вдовы.
Детектив перевел взгляд на других членов компании. Ясно, они прервали траурное чаепитие. Девушка на софе, должно быть, невеста, и смерть Хаттона отсрочила ее бракосочетание. А второй мужчина?
— Мой брат, мистер Бардслей, — сказала миссис Хаттон. — Они мама приехали, чтобы побыть со мной. Садитесь. Здесь много места. — Она с гордостью показала на несколько пустых стульев. Это были хорошие стулья с мягкими сиденьями, а не жесткие обеденные с прямыми спинками, на которые не такая богатая хозяйка бывает вынуждена усаживать гостей. Глядя на разветвления люстры из древесины тика и матового стекла, на бархатные шторы и большой цветной телевизор, Уэксфорд решил, что Хаттон сделал все, чем могла бы гордиться жена. Келлем и он, оба были водителями грузовиков, и оба жили в квартирах, построенных советом города. Но на этом общее между ними кончалось. Уэксфорд взглянул на Бардслея, светловолосого и напоминавшего кролика брата миссис Хаттон. Он был похож на сестру, но не такой привлекательный. Внимание Уэксфорда остановил его костюм. Очень похоже, что это его выходной костюм. В такой день, естественно, он наденет лучшее, что у него есть. Но это были дешевые пиджак и брюки из магазина готовой одежды.
— Пожалуйста, простите меня, миссис Хаттон. Разрешите, я задам несколько рутинных вопросов. — Она тотчас охотно согласилась и кивнула. — Мистер Бардслей, насколько мне известно, у вас и мистера Хаттона был общий бизнес? Равное партнерство?
— Я думал о том, чтобы взять его в партнеры, но в последнее время бизнес идет неважно, и фактически он просто работал у меня.
— Вы не будете возражать, если я спрошу, сколько вы ему платили?
— Ну, не знаю… Мне это совершенно не нравится.
— Естественно, не нравится, — вдруг страстно вмешался Джек Пертуии. — Какое это имеет отношение к тому, что случилось в пятницу? Вы сами можете понять, что Чарли хорошо зарабатывал, достаточно посмотреть вокруг.
— Не шуми из-за пустяков, Джек. — Голос миссис Хаттон звенел от напряженного усилия держать себя в руках. — Офицеры делают только то, что должны делать. — Она неловко провела пальцем по брошке. — Чарли обычно приносил каждую неделю чуть больше двадцати центов. Правильно, Джим?
Ее слова явно огорчили Джима Бардслея, и в голосе появились агрессивные нотки.
— В последнее время я бы сам с удовольствием столько зарабатывал. Чарли был из тех ребят, которые из малого добывают большое. Я бы посоветовал ему быть осторожнее.
Мисс Томпсон покачала головой, и прядь волос выпала из впечатляющего сооружения.
— Что вы имеете в виду под «быть осторожнее»? Вы хотите сказать, что Чарли не был совершенством, — взорвалась она. — Немного найдется людей, которые в качестве свадебного подарка даже не родственникам пришлют проигрыватель.
— Мэрилин, я никогда не говорил, что Чарли был совершенством.
— Меня тошнит от всего этого. Все, что вам нужно, это найти того, кто убил Чарли. — Руки у нее дрожали, и она крепко сжала их. — Джек, дай мне сигарету. — Когда он поднес зажигалку, она вцепилась в его запястья, и у них у обоих тряслись руки. — Вы все, — пробормотала она, — вы все готовы раздавить рабочего человека. Если у него нет уютного дома, вы называете его бездельником. — Откинув выбившиеся из башни волосы, она взглянула на Уэксфорда. — А если у него есть то, что ваш класс считает само собой разумеющимся, вы кидаетесь на него, считая, будто он где-то стащил эти вещи. Всюду класс, класс, класс. — Слезы дрожали на ее густых, как сапожная щетка, ресницах.
— Подожди, пока начнется революция, — сердито пробурчал Бардслей.
— Ох, замолчите оба, — резко прервала их миссис Хаттон и повернулась к Уэксфорду. Чувство достоинства взяло верх. — Муж работал сверхурочно, он брал дополнительные рейсы на стороне.
Рейсы на стороне, подумал Уэксфорд. Хаттон брал мало сверхурочных, но много получал за них. У него был цветной телевизор, вставные зубы ценой в двести фунтов, и он подарил другу на свадьбу проигрыватель. В магазине Кингсмаркхэма он видел такую же люстру из древесины тика и матового стекла и заметил, что она стоит двадцать пять фунтов, на одну четвертую больше недельной зарплаты Хаттона. Когда его убили, он имел при себе сто фунтов.
«А если у него есть то, что ваш класс считает само собой разумеющимся, — говорила девушка, — вы кидаетесь на него, считая, будто он где-то стащил эти вещи». Очень любопытно, размышлял Уэксфорд, наблюдая, как теперь она прижалась к плечу Пертуии. Конечно, она очень молодая, а отец, наверно, провинциальный коммунист-активист, и она несомненно злится на людей, которые лучше ее образованы и лучше говорят, чем она. Девушка агрессивного типа. Подобные люди говорят о пацифизме, о правах человека и братской любви, но у них нет ни энергии, ни мужества предпринять что-то приближающее эти желанные условия. И к тому же он ничего не сказал, что могло бы вызвать такой взрыв. И Бардслей тоже всего лишь намекнул, что Хаттону следовало бы быть осторожнее. Или она почувствовала этот почти неощутимый легчайший укол потому, что знала — богатство Хаттона приобретено нечестным путем? Но если она, такая зеленая и неотесанная, знала, то и Пертуии тоже знает. Каждый в этой комнате, кроме Бердена и его, вероятно, знает, откуда пришло богатство. Не в первый раз он размышлял над могуществом горя. Это совершенно непробиваемая защита. И Пертуии прошлым утром уже эффективно использовал ее, положив конец вопросам. Миссис Хаттон с еще большим мастерством действует этим оружием. Она вызывает жалость тем, что с трудом держит себя в руках. И только бессердечное чудовище может не заметить ее усилий. Сейчас она собирала чашки и тарелки и с трудом, но стоически балансировала
