Искатель, 2002 №11 - Станислав Васильевич Родионов

— Дежурю, товарищ майор, — отозвался Чадович.

— Ну?

— Вчера Самоходчикова вышла из квартиры в двадцать три часа тридцать минут и вернулась в час ночи. Думаю, ее вызвали по телефону.

— Нет, звонок не зафиксирован. Не проследил?

— Товарищ майор, я без колес, прохожих мало, она меня знает… Засекла бы.

— Еще у тебя что?

— Все, товарищ майор.

— Лейтенант, ты бы проявил творческий подход…

— Я же проявил, — обиженным тоном возразил Чадович.

— Какой?

— Познакомился, в квартире побывал, буду к ней ходить за молочком…

— За каким молочком?

— Коровьим. Налью в блюдечко, лакать удобно…

— Кто лакает: ты, что ли?

— Котенок. Взял в квартиру с оперативной целью.

— Ну, ты и фантик…

— Котенок забавный, цвета вашей прически, товарищ майор.

— Чадович, когда вернешься в РУВД, Оладько тебя подержит, а я отстригу твои локоны, понял?

Шампур… Если бы только один Шампур: глухие убийства возникали в районе чуть ли не ежемесячно. Майор потер щеку и обнаружил, что не брился. Когда? Если половину ночи вылавливали труп из канала? До сих пор не опознанный. Так ведь и труп из люка тоже не опознали; раскрывать убийства неопознанных — что целиться в темноте.

Бритву не брал, не ел, кофе не пил… А умывался ли? И впереди новые сутки беготни, разговоров, криков и даже драк — короче, стрессов. Чего же удивляться, что сотрудники милиции, как и полиции всех стран, чаще чем в нормальных странах спиваются, расторгают браки и кончают самоубийством?

Леденцов тяжело вылез из-за стола и хотел шагнуть к сейфу за электробритвой, но внутренняя связь оживилась с какой-то нервозностью. Голос обычно спокойного дежурного ворвался:

— Сбербанк ограблен, товарищ майор!

Леденцов мчался по проспекту, подвывая сиреной. Что-то новенькое — давненько банки не брали. Оперативники, видимо, уже там. Майор огладил подбородок: рыжеватая щетина незаметнее, чем темная…

У входа его встретил капитан Оладько и провел к заведующей отделением банка. Дама средних лет, в деловом костюме, пахнувшая духами и кофе, недоумевала артистично, распахивая глаза и теребя янтарный кулон:

— В моей практике впервые!

— Да? — на всякий случай спросил Леденцов.

— Вошел, сумка на плече, никаких намеков…

— В маске?

— Нет.

— С оружием?

— Я же говорю, без намеков. На кино не похоже. Два года назад был приблизительный случай, но мельче…

Она вспомнила еще пару эпизодов. Леденцов к этим финансистам питал тайную неприязнь. Коммерческие банки возникли в августе восемьдесят восьмого, а статья о незаконной банковской деятельности в Уголовном кодексе появилась лишь в девяносто седьмом — за десять лет правового вакуума дельцы поживились досыта. Заведующая продолжала выдавать эмоциональный речитатив:

— Вы, как сыщик, знаете, что лицо преступника выдает…

— Не знаю, — буркнул майор.

— А у этого физиономия чиста, как фарфор. Сами увидите…

— Где увижу?

— В бухгалтерии, рядом комната.

— Его охранник задержал, — вставил Оладько.

— Где?

— В операционном зале.

Они переместились туда. Не было ни масок, ни пистолета, ни взломанного сейфа. Был контролер, девушка в окошке, которая говорила спокойно, будто грабили ее через день. Она даже удивилась:

— Не грабили, а наоборот.

— Наоборот, это как? Деньги принесли?

— Ага, сто тысяч.

Я глянул на капитана, на подлеца, который ухмылялся, потому что был уже в курсе дела. Первый же труп из люка будет доставать он.

— Девушка, подробнее…

— Подошел и сказал, что хочет положить деньги на срочный депозит. Заполнил бланк. У меня глаза потеплели: сто тысяч кладет. В зарубежных банках в таких случаях кофе угощают. Приняли сумму, посчитали, стали проверять на подлинность… Боже, фальшивые. Какую купюру ни возьми.

Одну девушка протянула майору. Он долго разглядывал банкноту — не отличишь. Видимо, изготовлена с помощью капельноструйного принтера.

— Капитан, двух понятых — и составляй протокол об изъятии этих денег.

Леденцов знал, что делом о фальшивых деньгах займется Управление и ФСБ. Он припомнил последний пустяковый случай: подросток вырезал с плаката купюру и ею расплатился, свернув вдвое, потому что обратная сторона была чиста. Но сто тысяч — дело серьезное. Впрочем, в мире вращаются миллионы фальшивых долларов. Говорят, предки мексиканцев подделывали стручки какао, ходившие вместо денег.

Вместе с капитаном он перешел в соседнюю комнату, где под присмотром охранника сидел молодой человек в темном плаще. Он рванулся навстречу оперативникам:

— Вы из милиции?

— Да, майор Леденцов.

— Я предприниматель Дощатый. Это же недоразумение, сейчас все объясню.

— В РУВД объясните.

Когда бизнесмен упомянул Рябинина, майор к пулеметной речи прислушался. Впрочем, и поведение Дощатого не походило на виновное. Леденцов достал мобильник и позвонил во вневедомственную охрану. Там подтвердили ночной сигнал сработавшей сигнализации и вызов гражданина Дощатого с дачи. Получалось, что он хранил фальшивые купюры?

— А эти сто тысяч вы где получили?

— Переводом из московского банка.

— Гражданин Дощатый, вам придется поехать с нами…

Уже из машины Леденцов позвонил следователю и ввел в курс дела. Рябинин слушал молча, но майор чувствовал, что тот улыбается. Ну да, простор для интуиции и логики… Чтобы приземлить его фантазии, Леденцов строго заключил:

— Следы уводят в столичный банк.

— Боря, не уводят.

— Сергей Георгиевич, если домушника спугнули…

— Не спугнули, — перебил следователь. — Он сделал свое дело и ушел.

— Какое дело?

— Подменил деньги на фальшивые.

Они замолчали. Следователь, видимо, продолжал самодовольно улыбаться. Мысли Леденцова разлетались, как галактики. Фальшивые деньги, расплачиваться ими опасно, а если подменить, то и тратить можно, и хватятся не скоро… А значит, и не будут искать. Мысли разлетались… Одна, как осколок, клюнула в висок: информация Чадовича. Вчера ночью Шампур со своей девицей ходил на охоту. Как раз в то время, когда сработала сигнализация.

— Сергей Георгиевич, сейчас ты улыбочку сменишь на ухмылочку…

— Это почему же?

— Я знаю, кто подменил деньги.

— Ну, я не знаю, но предполагаю.

— И кто же?

— Шампур.

— Это от потолка, то есть от интуиции?

— Нет. Видишь ли, друг Шампура, господин Гюнтер, арестован на Кипре за фальшивые деньги. Логично предположить, что ими он снабдил и Шампура.

Тамара удивлялась — на себя. Вроде бы все есть: работа, квартира, здоровье, достаток… И есть главное для женщины — любовь. Живи и радуйся. Что же портит эту радость? Или так устроено в судьбе, когда одно съедает другое?

Она надкусила белесую колбасу, разломила черствую булку и глотнула остывший чай. Ведь ничего не случилось, а тоска тянула душу, словно извлекала из груди бесконечную занозу. И опять всплыли мамины слова: спокойной любви не бывает.

Громко, на всю квартиру Тамара сказала:

— Мне плохо, потому что я влюбилась.

Телефон ответил понимающим звонком. Она схватила трубку. Глуховато-насмешливый голос спросил: