Карамельные дюны - Алина Егорова
Мужа она окончательно потеряла, не сегодня-завтра он заговорит о разводе. Камил так просто не уйдет, он не из тех мифических мужчин, которые забирают с собой лишь зубную щетку. Он будет настаивать на размене квартиры и дележе имущества. Черт с ним, с имуществом, — одно старье в доме, а вот квартира — совсем другое дело. Как можно разделить двушку? В их случае получится только две комнаты в коммуналках. Им с Лизой площадь выйдет чуть больше, и то если дочка не потребует своей доли. Тогда совсем никакого жилья. Камилу-то что? Он вырученные деньги внесет в новостройку, возьмет кредит и, пока идет строительство, будет жить, ни о чем не печалясь, у своей пассии. Лизка тоже пристроена. И лишь она, постаревшая жена, остается не у дел. К тому же с разводом исчезнет ее источник существования. Она, домохозяйка, привыкшая брать деньги из тумбочки, с уходом Камила их там больше не обнаружит. Ирина давно поняла свою величайшую ошибку: она позволила поставить себя в жуткое положение — в свое время перестала работать по специальности, осела дома и теперь вынуждена цепляться за лживого и ненавистного мужа.
* * *
Камил Яцкевич производил впечатление видного мужчины, знающего себе цену. В отделение, куда его пригласил для беседы Юрасов, он вошел важно, словно там работал и носил милицейский чин не ниже полковничьего. О смерти Сонаты Яцкевичу стало известно не сразу: он отдыхал на горнолыжном курорте и вернулся домой лишь накануне. Камил пару раз попытался позвонить Соне из-за границы, но ее телефон все время был отключен. «Наверное, потеряла или сменила номер», — решил он и успокоился. Было заметно, что гибель подруги его сильно потрясла, но он старался держаться. Яцкевич отвечал на вопросы четко и лаконично, не увиливал, если затрагивались неудобные темы. Он понимал: это не тот случай, когда нужно скрывать альковные тайны, беспокоясь о собственной репутации. Без наводящих вопросов Яцкевич рассказал все об их отношениях с Сонатой, чем вызвал к себе уважение. Камил отнюдь не выглядел святым, но он на это и не претендовал. Он честно признался, что постоянно изменял жене и часто менял любовниц. Даже будучи влюбленным в Сонату, Камил не отказывал себе в законном мужском удовольствии развлечься в обществе юных проказниц. Отношения с Любавиной у него были особенными, и эта женщина для него много значила. Как ни странно, у них с Сонатой никогда не случалось физической близости — их связывало нечто большее. Сона была ему необходима как воздух, без нее он чувствовал себя в пустоте.
— Платонические отношения с молодой красивой женщиной? Что-то слабо верится, — усомнился Антон. — Так не бывает.
— Секс у нас был в перспективе. Сона в моей жизни занимала особое место. Я не хотел торопить события и соблазнял ее медленно и нежно.
После того как Яцкевич просмотрел фотографии, на которых было запечатлено тело Любавиной, он произнес:
— Плюшевый заяц у Соны в руке… Как он у нее оказался? Эту игрушку она подарила мне. Точно помню, что положил Сонин подарок в карман пиджака.
— Вы уверены, что это тот самый заяц?
— Ну да. Рубашка в клетку и пластиковое сердце.
После того как Камил опознал вещдок — найденную при Сонате мягкую игрушку, — сыщики слегка озадачились: дело приобретало неожиданный поворот. В кармане пиджака, который висел у Яцкевича дома, зайца не обнаружилось. Обыскали весь шкаф — подарок как в воду канул.
Юрасов бросил взгляд на наблюдавшую за поисками жену Камила, и ему вдруг стало ее жаль. Он подумал, что Ирина наверняка догадывается об изменах мужа, но вынуждена их терпеть. «Что ей еще остается? — рассуждал про себя Антон. — Сорокалетняя домохозяйка, посвятившая жизнь семье. Шансов у нее никаких, потому что для мужчин она — старуха. Камил еще полон сил, и жена ему не интересна. Не бросает, продолжает ее содержать, и Ирина должна за это на него молиться. Какое несправедливое и унизительное положение!»
К удивлению сыщиков, день, когда погибла Майя, Сергей провел у своего друга, Игоря Савина. Там же он остался и ночевать. Слова Савина звучали неубедительно — он мог соврать, выгораживая товарища, — но их подтвердили еще двое свидетелей: мать Игоря и соседка. Тем не менее в показаниях Снегирева была ложь, причем существенная, вызывающая подозрение в его причастности к убийству жены.
Дом Снегиревых был оборудован системой видеонаблюдения: пара камер при входе в подъезд и на лестничной площадке перед лифтом. Судя по записям в компьютере, Сергей провел новогоднюю ночь вне дома. Он вышел из подъезда тридцать первого в половине одиннадцатого вечера и вернулся только в пятом часу первого января. Под давлением фактов Снегиреву пришлось «вспомнить», что в ту ночь он дома отсутствовал, но где находился, внятно объяснить не смог.
— За сигаретами, кажется, выходил.
— Вы за ними отправились в другой конец города? — съязвил Анатолий. В этот раз допрашивал Снегирева Шубин, а Костров сидел за соседним столом и слушал.
— В ближайшем ларьке купил на перекрестке.
— Почему тогда вы вернулись только через пять часов? Где вы были все это время?
— Как-то тоскливо стало. Не хотелось возвращаться в пустую квартиру, и я пошел гулять по городу. Фейерверки, музыка, после двенадцати народ на улицы высыпал, и уже было не одиноко.
— Где вы бродили, помните?
— Не совсем, — покачал головой Сергей. — Пьяным был. Вроде дошел до центра, по Невскому погулял, по набережным прошвырнулся, а там уже и утро. Я машину поймал и на ней домой поехал.
— Как вы
