Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова
– Николаша, что происходит с нашими девочками? Поля молчит, Соланж напилась. Этому должна быть причина! Я думаю, во всем виноват Филипп, он вновь вторгся в их жизни! Что за негодяй, прости господи! Ни совести, ни чести! Он уже столько бед принес им, Поля только что, кажется, оттаяла. И вдруг – это ее возвращение в Париж. Тебе не кажется это странным? – Кира Владимировна провела ладонью по снимку, словно сметая невидимую пыль. – Да-да, именно странным… – задумчиво произнесла она.
Ее «беседу» прервала трель мобильного телефона. Она ответила на видеозвонок: с экрана, без улыбки, слегка нахмурив брови, смотрела дочь.
– Слушаю тебя, Полиночка, ну наконец-то! Я так рада тебя видеть! – Кира Владимировна бросила благодарный взгляд на фотографию бывшего мужа. Уже в который раз в ответ на ее монолог приходило что-то значительное: если и не решение вопроса, то подсказка.
– Мама, подожди радоваться. Филипп мертв. Я не знаю что делать.
– Во-первых, не паниковать. Ты сообщила его брату и матери?
– Да. Они прилетят ночью. Я встречу их во Внуково.
– Так ты в России, Поля?!
– Ну конечно! Ты разве не поняла по звонку? Мы с Филиппом прилетели вчера. Почему ты не спрашиваешь, как он умер?! Тебе все равно?!
– Я жду, когда ты сама расскажешь, – стараясь говорить ровно, произнесла Кира Владимировна, хотя, что греха таить – судьба зятя ее волновала мало.
– Филиппа убили. Я вернулась в номер гостиницы после встречи с Борской, ты помнишь Юльку, мам? То есть сейчас она Казаринова по мужу…
– Да, конечно, – удивилась вопросу Кира Владимировна – как она могла не помнить о дочери своей давней подруги Елены?
– Филипп лежал в луже крови на кровати! Совершенно голый!
– Тебя подозревают?
– Ты что?! Я ушла из номера около одиннадцати часов вчера… впрочем, неважно, то есть важно, для полиции, это же мое алиби! Мы с Борской просидели в баре до утра. Потом я поднялась в номер. А там… Слава богу, Юлька не успела далеко отъехать от отеля, вернулась и тут же позвонила мужу, а тот прибыл уже с опергруппой.
– Он работает в полиции? – машинально спросила Кира Владимировна. – Да, припоминаю, Елена что-то говорила.
– В Следственном управлении. Ты вновь общаешься с Юлькиной матерью? Странно, после такой долгой ссоры… Ладно, твое дело. Мам, так что мне делать? Мне позвонить Соланж или сообщишь ей о смерти отца сама? Или лучше отложить разговор до моего возвращения? Правда, я не знаю, когда это случится, мне пока придется задержаться в Москве.
– Думаю, я сама ей скажу… – рассеянно произнесла Кира Владимировна, решая, доложить Полине о том, что ее дочь пришла только утром и совершенно пьяная, или промолчать.
«Потом. Расскажу, когда приедет. К тому же этот казус может оказаться единичным, и девочке самой будет неловко, когда проснется. Да и не до дочери сейчас Полине», – решила она.
– Поля, скажи честно, почему ты так неожиданно вернулась к Филиппу? Что за мазохизм? Ты его все еще любишь?
– Господи, мама, нет, конечно! Он уговорил меня прилететь в Париж, пообещав, что речь пойдет не о наших отношениях, а о финансах. Я в курсе, что он недавно получил неплохую коллекцию полотен в наследство от умершего дяди.
– Брата матери? Художника Николя Бонье?
– Ну конечно же! У моей свекрови один брат! – раздраженно ответила Полина. – И это его пейзаж висит у нас на кухне… впрочем, какая разница! Так вот. По намекам Филиппа я поняла, что он готов обеспечить приличное приданое дочери. Заранее говорить об этом ни тебе, ни Соланж я не стала, все могло оказаться просто ловушкой. Признаюсь, почти так и вышло. Да, он готов был продать картины дяди, а средства положить на счет Соланж, но при одном условии – мы останавливаем бракоразводный процесс.
– Зачем это ему? – удивилась Кира Владимировна, знавшая, что Филипп легко дал согласие на расторжение брака.
– Не поверишь, он хочет, то есть хотел, эмигрировать в Россию! Выехать на пмж как мой супруг, а потом якобы дать мне свободу.
– И ты согласилась…
– Да. Ради Соланж, – твердо произнесла ее дочь, а Кира Владимировна вдруг подумала, что не все так просто. Зная зятя, поверить, что тот добровольно готов стать россиянином, она не могла: тот искренне считал, что страна, где родилась его жена, отстала от всего цивилизованного мира по всем показателям и жить в России невозможно.
«Если только у него долги? На этот раз проигрался так, что пришлось скрыться? Что же, это вариант. Но в таком случае почему бы ему не закрыть долг продажей картин? И остаться на родине…» – размышляла она, не слушая, что говорит ей дочь. Конечно же, та пространно и путано оправдывала свой поступок, можно было не сомневаться.
– Я думаю, ты поймешь меня. Алло, мам, ты меня слушаешь?
– Конечно, Поля.
– Ладно. Все, я приехала. Меня вызвали на допрос в Следственное управление. Пока прощаюсь, позвоню позже. Да, кстати, Юлька забрала меня к себе, адрес позже я скину эсэмэской – быстро произнесла дочь и отключилась от связи.
Глава 2
– Юля, ты уверена, что Полина не поднималась в номер во время вашей встречи? – Александр Казаринов медленно пережевывал мясо из супа, мысленно находясь в своем кабинете в Следственном. Он все еще не мог принять, как так случилось, что он, опытный следователь, не смог извлечь из опроса свидетеля, то есть Полины Лафар, практически никакой полезной делу информации. Зато протокол получился на восемь страниц печатного текста.
Когда за бывшей одноклассницей его жены закрылась дверь, он еще несколько минут тупо рассматривал подпись женщины: понятны были только две заглавных буквы «П» и «Л», далее шла довольно длинная цепочка закорючек и кружочков. Заканчивалась подпись ровной чертой, которая полностью перечеркивала всю цепочку.
– Уверена, Казаринов, не включай майора хотя бы дома! Ты для этого заехал, меня допросить? Или чтобы тебя обедом накормили?
– И то и другое. Мутит твоя подруга, путается в показаниях. То замужем она за Лафаром, то нет. Фактически, теоретически, практически, из этого следует, а из этого нет… не протокол, а сплошные психологические выверты. На каждый вопрос – страница ответа, и ни черта не понятно.
– Узнаю Польку Радову, – хихикнула Юля. – Учителя ее к доске почти не вызывали, могла запутать так, что они
