Сибирский вояж - Александр Джад
— Давай подробней, — воодушевился Михаил. — Хочу научиться.
— Хорошо. Итак. В сковороду с высокими бортами налила немного подсолнечного масла, уложила нарезанные кольцами, примерно в сантиметр толщиной, картошку, морковку, лук. Всё посолила. Если бы хотела сварить, то забросила бы в кипящую воду, а у меня цель была иная. Так что залила холодной водой, довела до кипения, затем уменьшила огонь, прикрыла крышкой и варила до готовности минут пятнадцать-двадцать. Вода тем временем почти выкипела, превратилась в эдакую густую ароматную шурпу. Когда блюдо было почти готово, добавила лавровый лист и зелень. И всё. На стол. Так всё и было.
Пока рассказывала, кухню наполнил аромат вкусно пахнущей домашней еды. И когда всё успела? Больше ни о чём другом мыслить было просто невозможно. И как только женщины это делают? Как заставляют, лишь только запах еды достигнет ноздрей, забыть обо всём на свете?
Кусочек хлебушка и картошка, приготовленная таким простым и необычным способом… Какое мясо? Что ещё надо? В этот момент ничего. Но только в этот момент…
— Арсений… — собирая опустошенные тарелки со стола, Зинаида несколько замялась. Но, видимо, поняв, что наступил самый подходящий момент, продолжила: — Кажется, я влюбилась…
— Вот как? И в кого?
Обидно не было. Даже, скорее, наоборот, рад за неё… Только как-то непривычно.
— Он хороший, — и тут же спохватилась: — Ты тоже хороший. Очень. Но мы же с тобой друзья?
— Зин, в чём проблема? — пришлось засунуть свой мужской эгоизм подальше. Ведь объективно мы на самом деле всего лишь друзья… — Желаю тебе только счастья. Главное, чтобы не обманулась в ожиданиях.
— Попробую…
— Так, — откинувшись на спинку стула, сказал Михаил. — Зина, буквально перед твоим приходом мы собирались кое-чего почитать. Думаю, тебе это тоже будет небезынтересно, особенно в свете озвученной ситуации. Послушаем?
— Всегда с превеликом радостью, — воспряла духом Зинаида. — Люблю все эти ваши истории.
— Тогда, Арсений, вперёд!
Да уж… Можно и почитать. Очень даже вовремя. Нужно непременно отвлечься и переварить полученную информацию. Надо же — влюбилась! Хотя… Чего это я? Всё нормально… Взял отложенные в связи с приходом подруги листки и принялся читать:
— Это утро, казалось бы, ничем не отличалось от сотен предыдущих…
Это утро, казалось бы, ничем не отличалось от сотен предыдущих. Зародилось оно привычно: лишь забрезжил рассвет, сразу начала просыпаться природа. Солнышко засветило, как всегда летом, — тепло и приветливо. Птички зачирикали, носясь с утра по своим неотложным делам. Люди нехотя просыпались, с удовольствием потягивались, а некоторые бодренько вскакивали с постели, будто вовсе и не спали. Потом спешили умыться, одеться, быстренько приготовить нехитрый завтрак в английском, русском, китайском или любом другом стиле, чтобы, как водится, вовремя приступить к своим срочным делам.
Действительно, дела есть у каждого. Безусловно, кому-то стороннему они могут показаться не такими уж срочными и неотложными… Но нам-то лучше знать!
Спешим на работу. Потом с работы. Потом… Потом есть варианты. У каждого свои. И вариантов этих бесчисленное множество. Кто-то бежит в магазин, кто-то в гараж или ещё куда. А кто-то…
Не сказать, чтобы Ксения сегодня ночью плохо спала. Просто долго ворочалась в постели, укладываясь и пристраиваясь. И только когда прокрутила в подробностях завтрашнюю встречу… Нет, даже не саму встречу, а те эмоции и ощущения, которые должна прочувствовать, и даже прочувствовала, только тогда упокоилась и забылась в предвкушении, постепенно провалилась в сладкую дрёму и наконец-то заснула.
И вот солнышко стало пробиваться сквозь лёгкую штору. Для многих это утро, казалось бы, ничем не отличалось от сотен предыдущих. Для многих, но не для Ксении. Сегодня у неё встреча. Коля звонил, сказал, что после работы будет как штык. Последнее время нечастыми были их свидания. Имелись на то определённые причины… Но уж когда это случалось, отдавались полностью, на все сто процентов, словно компенсируя упущенные возможности и время…
Лишь только вынырнув из цепких объятий Морфея, Ксения ощутила небывалый прилив радостного возбуждения. Как бы странно это ни прозвучало, но подобные чувства она испытывала лишь в детстве — каждую годовщину своего рождения. Тогда, в незапамятные времена, она с трепетом и нетерпением ждала этого дня. Ожидание поздравлений, подарков, приятных и неожиданных сюрпризов завораживало и не давало просто валятся в постели. Надо было быстренько вставать, умываться, завтракать и ждать. Ждать, когда всё начнётся.
Однако сегодня причина такого состояния была в другом. И Ксения прекрасно это знала. Так было всегда. Предвкушение встречи с Николаем торопило и окутывало. Его руки, губы… Она почти физически чувствовала их прикосновение…
Словами делу не поможешь. Дела ждать не будут. Как говаривал граф Калиостро, чтобы время бежало незаметно, его нужно наполнять событиями. И Ксения наполняла как могла.
Сделав нехитрые упражнения, именуемые зарядкой, она стремительно соскочила с постели, сунула ноги в тапки и проворно направилась в ванную комнату. А вот тут спешить не стала.
Тщательно почистила зубы. Привычно намылила руки, сунула их под кран… Нет. сегодня так не годится. Скинула ночнушку, открыла воду в душе и запрыгнула в ванну.
Освежающий дождик ласково скатывался по ещё не остывшему после сна телу. Подставив лицо под тоненькие струйки, Ксения радостно хватала прохладную влагу губами, с наслаждением фыркала и улыбалась. Было так хорошо! Прямо как в детстве…
Николай проснулся почти мгновенно. Ещё только что крепко спал, а через секунду проснулся, будто и не ложился. Домашние разбрелись по своим делам и не отвлекали от размышлений и мечтаний. В груди разворачивалось что-то радостное и возбуждающее.
В последнее время редкими стали их встречи с Ксюшей. Так складывались обстоятельства. Но об этом не хотелось даже думать. Да и работа занимала всё свободное время. Несвободное. кстати, тоже. Николай не был против такой нагрузки. Любил быть в деле, в работе, в заботах, стремился быть нужным и… — мысли как-то сами по себе повернулись к сегодняшней встрече… — обязательно желанным.
Последнее было если не главным, то очень значимым для него. Никогда он себе не позволял быть с кем-то, кто к нему был не просто безразличен, но хотя бы холоден.
«Лучше пусть ненавидят, терпеть не могут, — считал он, — от большой ненависти до большой любви один шаг. Но только не равнодушие…»
«Ксюша…» — Николай блаженно потянулся. Закинул руки за голову и, лёжа на спине, прикрыл глаза…
