Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл
Университет в Накодочесе был тем заведением, где Итан преподавал фольклор и историю, до того как, по словам Эвелин, уволился. Наверное, это не совсем мое дело, ведь мы с Мэг уже в разводе, но мне было любопытно. И тревожно. Разве ее призрак не просил меня о помощи? По правде говоря, я не был уверен. Этим поздним прохладным утром я не чувствовал уверенности ни в чем.
Мой старший брат Феликс Гарнер, бывший психиатр, оставил практику – если угодно называть ее так – ради того, чтобы возглавить детективное агентство, которым когда-то владел я. В этом бизнесе дела у меня шли хорошо, но, продав первую книгу, я решил, что готов покончить с частным сыском. Книгу я написал импульсивно, можно сказать, по прихоти. Я всегда хотел это сделать и вот внезапно взял да и сделал, и все получилось. Не бестселлер, конечно, но первого успеха оказалось достаточно, чтобы убедить меня, будто я смогу зарабатывать себе на жизнь писательством. Тем более у меня и права на экранизацию купили, хотя фильм не сняли до сих пор.
Прежде чем я оставил детективный бизнес, Феликс вернулся в Накодочес из Хьюстона, некоторое время работал у меня в агентстве, а потом взял его на себя. Брат всегда был первым, к кому я обращался в трудную минуту. Он не всякий раз давал дельные советы, но они у него хотя бы имелись. И порой просто слушать, как он говорит, будто что-то понимает, уже было для меня утешением.
Детектив из Феликса получился толковый, хотя в основном ему приходилось расследовать для бракоразводных процессов, кто с кем и в чьем нижнем белье. Он говорил, что эта работа напоминает психиатрию: заглядываешь под капот человечества, дабы понять, что движет людьми, что толкает поршни в цилиндрах, что обеспечивает смазку узлов и по какой причине двигатель могло заклинить. Работая практикующим психиатром, он выручал больше, но, заделавшись частным детективом, понял, что жизнь улучшилась. По большей части.
И вот что еще я знал о брате: Феликс был из тех, кто может устроить сам себе вечеринку-сюрприз и прийти от нее в полный восторг, даже будучи единственным гостем.
Брат обитал в квартире на верхнем этаже дома напротив книжного магазина «Босс Лайт». Я припарковался у обочины, сунул пакет с подарком под мышку и поднялся на верхний этаж.
Наверху лестницы располагался холл, и Феликс владел тем, что находилось по обе стороны от него. В дальнем конце холла длинное окно без занавесок выходило на переулок и адвокатскую контору через дорогу. По левую сторону в «деловой» части холла рядом с закрытой дверью офиса на стене висел звонок и табличка: «НАЖМИ».
Я нажал.
Мгновением спустя дверь за моей спиной в стене напротив открылась, и вышел Феликс.
Брат намного крупнее меня и слегка предрасположен к полноте. Но впечатление обманчиво. Раньше он жал от груди триста и в становой тяге мог поднять до черта много. Его руки напоминали стволы старых, но здоровых деревьев. Феликс по-прежнему занимался спортом, но уже не так усердно, как в молодости. Ему было тридцать семь, рост – шесть футов пять дюймов. Волосы, как у всех в нашей семье, рыжие и рыжая, аккуратно подстриженная борода, которая мне не нравилась – никогда не любил бороды. Сегодня на брате была футболка, делавшая его похожим на триста фунтов мяса, втиснутых в маленький презерватив. Надпись на футболке гласила: «Накодочесский кинофестиваль».
В молодости мы с ним дрались. На кулаках. Он побеждал до тех пор, пока я не научился как следует защищаться. Только он и тогда все равно побеждал. Бокс с медведем – он и есть бокс с медведем.
Феликс обнажил в улыбке идеальные зубы – результат дорогостоящей работы стоматолога и постоянной одержимости брата средствами для отбеливания эмали.
– Чарли, я так рад тебя видеть! В долг не дам.
– Смешно.
После того как мы обнялись, он сказал:
– Заходи, я как раз готовил завтрак. Встал поздно. Что за пакет?
– Потом.
Я проследовал за ним в короткий коридор, затем через арку, ведущую на кухню – компактную, но хорошо обставленную, с кастрюлями и сковородками на крючках в стене. Сковорода на электрической плите полнилась беконом и пузырилась жиром. Феликс убавил мощность.
– Приготовить тебе что-нибудь?
– Нет, я съел тост.
– Тост? Что это за завтрак? Давай яичницу. Или омлет?
– С омлетами я завязал.
– Что-что?
– Отчасти поэтому я здесь.
– Из-за омлетов?
– Найдется минутка дать мне совет из области психиатрии?
– То есть на этот раз ты реально облажался – сошел с ума.
– Феликс, я серьезно.
– Еще бы. Погоди, дай дожарить.
Я перешел в столовую, сел, положил пакет на стол. Феликс крикнул с кухни:
– А кофе? С кофе-то ты не завязал?
– Кофе можно, только если это обычный кофе в твоем стиле, мне понадобится разбавить его молоком.
Брат закончил готовить, принес мне чашку с кофе, вернулся на кухню, принес молока, снова отправился на кухню и притащил свой завтрак: яичницу из четырех яиц с восемью ломтиками бекона и стопку тостов на тарелке размером с колесный колпак.
– Тебе бы кулинарную книгу писать, – заметил я. – «Инфаркты – это про нас».
– Да я здоров как бык, – возразил Феликс. – Разве что парочку фунтов стоило бы сбросить. Ладно, что там за таинственная история с омлетами?
Я рассказал о том, что произошло минувшей ночью – о Мэг и ее предостережениях, о ее словах, будто ее муж Итан мертв. Я сообщил, что побывал у них в квартире и о том, в каком состоянии они бросили ее, оставив все вещи. О том, что в полицию сообщили, но, похоже, копы не слишком беспокоятся по этому поводу.
Феликс завтракал, а я говорил. Когда я закончил, мой кофе остыл. Я отнес его на кухню, разогрел в микроволновке и вернулся к столу. Брата я знал достаточно хорошо и понимал, что некоторое время он будет обдумывать услышанное.
Я сидел, потягивая кофе. Даже разведенный молоком, напиток грозил летальным исходом.
– Завел бы ты себе «Кёриг»[4], мужик. А то эта штуковина с фильтром и кувшином как с кухни Флинтстоунов[5].
Он
