Маскарад благих желаний - Галина Владимировна Романова
– Проверим, – будто даже обрадовалась Рыкова. – А что еще записал ваш регистратор?
– Что еще, что еще? – она покусала губы. – Как домработница пришла к его дому.
– Пришла? Не приехала?
– Пришла, пришла. Я не заметила, откуда она появилась, отвлеклась на телефон. Мой регистратор должен был записать. Но машины точно не было никакой. Эта шалава пешком явилась. И Греков выбежал ее встречать. Они даже обнялись, вот! Зачем ему ее убивать?! Бред какой-то!
Тамара достала из выдвижного ящика старое ситечко и нацедила заварки в чашки, долила кипятка.
– Сахара нет, – предупредила она.
– То есть вы считаете, что Греков со всех сторон белый и пушистый? Ни жену не убивал, ни любовницу? Чего же он тогда все время сбегает?
– Может, боится, что его обвинят в том, чего он не совершал. – Тамара поставила стул ровно, уселась со своей чашкой чая. – Вот вы, полиция, скажите мне, какой у него был мотив убивать любовницу?
Они переглянулись и промолчали.
– Вот видите! Версий у вас нет. И мотива нет. Зато вы готовы обвинить ни в чем не повинного человека и…
– Погодите, Тамара, мотив убийства домработницы Гришиной пока непонятен и неизвестен. А вот с женой-то как раз все ясно.
– И что же вам ясно? – ухмыльнулась она загадочно. – Считаете, что он хотел завладеть всем ее имуществом после ее смерти?
– А разве это не причина? – Две пары глаз уставились на нее с изумлением.
– Не в его случае, товарищи полицейские. – Она отхлебнула чая и полезла в пачку за крекером. – Ему нечего было наследовать после смерти его жены.
– Это не так! – возмутилась капитан Рыкова. – Алена Грекова была очень богатой женщиной. Очень!
– До тех пор, пока не переписала все свое движимое и недвижимое имущество на мужа. – Тамара хрустнула печеньем, откусив половину. – Да, да, не удивляйтесь! В настоящий момент именно Валерий Греков – владелец всех ее заводов и пароходов, как в стихах говорится. В какой-то нужный ей момент она переписала все на мужа. Втайне от него. Собиралась куда-то баллотироваться. Потом ее настигли проблемы со здоровьем. И тему выборов задвинули. И Алена Грекова захотела все вернуть, как было. Это и явилось причиной ее нападения на него. Она требовала вернуть ей все обратно. Он опешил, не понял в первые минуты. А когда понял… То просто посмеялся над ней и послал. И тогда она бросилась на него с ножом. Вот так-то, майоры-капитаны! У Грекова не было причины убивать свою жену. На момент ее гибели он был сказочно богат.
Глава 26
Алексей Иванович Юркин сидел за накрытым к завтраку столом и изо всех сил старался не скатиться в яму бытовых радостей.
Стол накрыла Агата. Она ночевала у него. И, пока он был в душе, соорудила целое застолье. Отреагировал он немного скованно. Нет, похвалил, конечно. Но без особой эйфории. Он бы обошелся обычной яичницей. Ни к чему, он считал, сложные бутерброды за завтраком, каша, блинчики. Куда так много еды? Понятно, Агата старалась произвести впечатление. Проявить заботу. Того не понимала, глупая, что затягивает на его шее петлю. Толкает его в пропасть заурядного обывательского счастья. Этого он боялся больше всего.
Юркин, как никто, знал, что из этой ямы не выбраться. В ней, как в болоте, вязнут и пропадают многие. Его отец, к примеру.
Был таким бравым полковником! Мать при жизни его во всем поддерживала, помогала ему построить карьеру, не спиться, не превратиться в усеянного крошками табака служаку с пропитой рожей. И у нее получалось! А когда ее не стало…
Когда ее не стало, отец за месяц перечеркнул все результаты ее многолетних трудов. Он принялся много пить, гулять, курить. И Юркина мутило от его одутловатой красной морды и усеянного табачными крошками мундира. И он каждый день клялся себе, что никогда не будет таким, как отец.
Но впоследствии ему пришлось давать себе еще одну клятву. Это когда отца встретила и приручила бойкая женщина по имени Тоня.
Она окружила отца заботой, садовыми грядками и собственными внуками. Отец бросил пить, курить, материться без причины, но развалиной от этого быть не перестал. Чего стоили его отвисшие на заднице и коленках штаны! А галоши, из которых его ступни не вылезали круглый год, кажется. Какие-то семена, навоз, закрутки. Черенкование и прививки сортовым розам и яблоням. А шумные внуки! Они, кажется, просачивались изо всех щелей, стоило присесть отдохнуть и подумать. Подкрадывались, орали, пугали. И его отца называли дедом! Отвратительно! С какой стати?!
Юркина мутило не меньше, когда он оказывался у них в гостях. Особенно когда отец усаживался за накрытый Тонечкой стол. Она ставила на стол всегда так много еды, словно они все голодали неделю. А отец, которого мать часто загоняла в разгрузочные дни, с удовольствием пробовал все сразу, чавкая и нахваливая. И уверял всех присутствующих за столом, что такой женщины, как Тонечка, нет больше нигде на свете.
Юркину в такие моменты всегда хотелось заорать в полный голос:
– А как же мама?! Она была лучшей! Была и остается, хотя бы в памяти!..
Но он, стиснув зубы, молчал. И как-то решил, что больше никогда не станет приезжать к ним в гости. Было это перед самой армией, когда он уже поступил в академию, но решил послужить.
Он благополучно отслужил. Тем временем умерла бабушка. Последний верный ему и маминым заветам человек. Свой дом она завещала внуку – ему. И отцу это страшно не понравилось. И он как-то нашел сына и наговорил кучу гадостей.
– А зачем тебе бабушкин дом, отец? – спросил, не поняв, Алексей. – Ты же никогда не навещал ее после смерти мамы. И она ее мама, не твоя, если что.
И что же ответил отец! Это странное, незнакомое существо, не удосужившееся переодеться из растянутых штанов и галош ради встречи с сыном, проговорило:
– Я бы продал эту развалюху и купил кабанчиков.
– Кого-кого ты бы купил?! – вытаращился на него Юркин.
– Мечтаю ферму свою открыть, – со счастливой улыбкой ответил незнакомец.
Все. Больше Юркин с ним не виделся.
После армии он вернулся в академию. Начал подрабатывать, потому что содержать его было некому. Благополучно закончил учебу, начал работать. Потихоньку продвигался по карьерной лестнице.
