Современный зарубежный детектив-7 - Ребекка Занетти

С каким-то неприятным холодком в груди Кавелли торопливо шагал по гравийным дорожкам в сторону Лурдского грота. Мысленно он уже в который раз спрашивал себя, что он здесь, собственно говоря, делает. Конечно, он знал позвонившего ему человека. Они с кардиналом Монти жили в одном доме, были знакомы, симпатизировали друг другу, но дальше дружеского общения на лестничной площадке их отношения никогда не заходили. А теперь Монти попросил его немедленно и по возможности незаметно прийти в грот. Это вовсе не походило на шутку; кардинал тяжело дышал, а в его голосе ощущались нешуточный страх и волнение. Проигнорировать эту просьбу, какой бы необычной она ни казалась, Кавелли просто не мог. В любом случае на расспросы не оставалось времени. После того как Монти сообщил, что у него дело чрезвычайной срочности, и назвал место встречи, он тут же повесил трубку.

Кавелли остановился и огляделся; поблизости, казалось, никого не было. Но все же, в целях безопасности, он выбрал обходной путь. Пробежав насквозь небольшую рощицу, скрывшую его от чужих глаз, он оказался на площади перед гротом. Кардинала Монти нигде не было видно. Кавелли быстро пересек площадь и вошел в грот. Следуя указаниям, полученным по телефону, он повернул налево и прошел в самую отдаленную его часть. Теперь снаружи никто не смог бы его заметить. Дальше оставалось только ждать. Несколько минут Кавелли простоял неподвижно. Это был один из тех редких моментов, когда он пожалел о том, что не курит. Если бы он стоял с сигаретой, то его ожидание не выглядело бы настолько лишенным смысла. Изредка со сводов срывалась капля воды, с тихим стуком ударялась о землю, и снова становилось тихо. Кавелли взглянул на наручные часы — девятнадцать минут шестого. Неужели это все-таки дурацкий розыгрыш? Пошутил кто-то из студентов? Он знал двоих или троих оболтусов, которые вполне могли учудить что-то подобное. Нет, вряд ли. Для этого им пришлось бы не только где-то разжиться конфиденциальной информацией, но еще и подняться в пять утра. Последнее совершенно невероятно. Стало холодно. Замерзнув, он поднял воротник куртки. Внутри стало нарастать глухое раздражение. Он подождет десять минут, и ни секунды дольше. Затем послышался звук медленно приближающихся шагов — кто-то шел по гравию, лежащему перед входом в грот.

XXIII

В ярком свете, идущем от входа, он разглядел высокую фигуру кардинала. Раздался тихий, но выразительный голос:

— Благодарю вас за то, что пришли, синьор Кавелли.

От дыхания кардинала в холодном воздухе заклубился пар. Кавелли кивнул в ответ. Монти повернулся и посмотрел на вход, как будто чего-то опасаясь.

— Нас не должны видеть вместе, и у нас очень мало времени. Я сказал охране, что мне необходим свежий воздух, но за мной постоянно следит гвардеец. Сюда он не войдет, поскольку думает, что я молюсь. После того как я позвонил вам, я прогулялся до башни Святого Иоанна[201], чтобы они вас не заметили, и теперь вернулся сюда, якобы для того чтобы продолжить молитву.

Кавелли в ответ на эту речь лишь неловко пожал плечами.

— Понимаю.

— Не знаю, к кому бы я еще смог обратиться, кроме вас. — Монти говорил так торопливо, что проглатывал слова. — Я никому не могу доверять, вы единственный, кому я могу открыться и кто при этом официально никак не связан с Ватиканом. Кроме того, вы были другом кардинала Фонтана[202]. Он вас очень уважал, а я очень высоко ценил его.

— Да, это правда, — Кавелли постарался не выдать своего замешательства. На мгновение снова нахлынули воспоминания о Фонтана и об ужасных обстоятельствах, которые привели к его самоубийству. К чему весь этот разговор?

— Во время конклава стало происходить что-то странное, — продолжал Монти. — Что-то неприятное. Уже два кардинала отказались становиться папами римскими. Вы понимаете? Отказались признать результаты выборов, такого не случалось почти тысячу лет. А теперь — два раза подряд! Этого просто не может быть.

— Ну, это, конечно, необычно, но…

Кардинал Монти поспешно поднял руку.

— Позвольте мне объясниться, у нас нет времени на исторические дискурсы. Я не знаю, что именно происходит, но я уверен, что есть по крайней мере пять кардиналов, которые получают приказы извне.

Кавелли недоверчиво нахмурился.

— Откуда такая уверенность, ваше высокопреосвященство? Как вы можете знать наверняка?

Монти прикусил губу и взглянул ему прямо в глаза.

— Я — один из тех пяти.

Кавелли во все глаза уставился на собеседника.

— Что такое вы говорите? Но как…

— Объяснять это сейчас слишком долго, — Монти достал из рукава сутаны несколько сложенных листов и вложил их в руку Кавелли. — Мне нужно идти. Возьмите их. Я записал здесь все, что вы должны знать.

И прежде чем Кавелли сумел что-то ответить, он повернулся и направился к выходу. Сделав два шага, Монти снова обернулся:

— Подождите десять минут и только после этого уходите.

Кавелли застыл, словно громом пораженный. Что это было? Он смотрел на бумаги в своей руке, не зная, что с ними делать. Затем неохотно сунул их во внутренний карман куртки и взглянул на часы. Через десять минут он вышел на улицу. Насколько хватало глаз, вокруг не было ни души. Письмо жгло карман. Больше всего хотелось как можно скорее побежать домой и прочитать послание, но приходилось сохранять спокойствие и не привлекать к себе ненужного внимания.

В обязанности дежурного швейцарского гвардейца и его подчиненных входило наблюдение за пятью тысячами камер в Ватиканских садах. Камеры эти отключались лишь тогда, когда в садах находился римский папа. И сейчас, согласно должностной инструкции, гвардеец потянулся к телефону, чтобы рассказать своему начальству о некоторых странностях, случившихся во время его дежурства.

XXIV

Третий день конклава, 5 часов 40 минут утра

Глубокоуважаемый синьор Кавелли,

Вам, несомненно, покажется странным, что я решил написать Вам это письмо, хотя мы едва знакомы. Я пошел на это только потому, что не знаю, к кому еще я мог бы обратиться за помощью. Во время конклава нам, кардиналам, не разрешены никакие контакты с внешним миром. За тем, чтобы это правило неукоснительно соблюдалось, существует достаточно жесткий контроль. Конечно, нам разрешено обсуждать между собой выборы понтифика, но и этот путь для меня закрыт по причинам, которые я изложу ниже.

Таким образом, Вы, дорогой синьор Кавелли, являетесь единственным человеком не духовного звания, которому я могу поведать свою историю и поделиться своими опасениями. Сюда же следует добавить и то обстоятельство, что мой покойный друг