Лоза под снегом - Людмила Мартова
С собакой на руках Катя очутилась на заднем сиденье машины, рядом, практически ей на ноги, плюхнулся Игнат. Милена села за руль, и машина тронулась, увозя Катю прочь. Ей вдруг подумалось, что насовсем. Навсегда. Матвей с Соней останутся без матери. И Влад тоже останется без нее.
Очень хотелось заплакать, но Катя сдерживалась, не желая доставлять Милене радость своими слезами. Машина набрала скорость, за окном замелькало знакомое Приморское шоссе. Оставалось только гадать, куда ее везут. Где в окрестностях место, в котором можно незаметно убить человека? В голову пришли заброшенные дачи в районе Сестрорецка. Да и лесов в округе достаточно. В город ее вряд ли повезут.
– Так как вы жили все эти годы? – прервала молчание Катя. – Где?
– В моей коммуналке, – мрачно сообщил Игнат. – От бабки досталась. А что? Милка у нас приезжая, своей квартирой не обзавелась, жила в съемных. От работы нас обоих отлучили. Я только свадьбы снимать мог, так это ж не деньги после модельного-то бизнеса. В журналах печатать перестали. Только оставалось, что в стоки снимки сливать, так и они накрылись. Санкции, мать их.
– Ясно, значит, ты – свадебный фотограф. А Милена?
– А я пункт выдачи открыла. Маркетплейса известного. – В голосе звучала все та же смесь тоски и злобы. – Целый день на ногах, выдавая чужие посылки. И все это для того, чтобы с голоду не сдохнуть.
– Надо было образование получать. Это никогда не поздно. По себе знаю.
– Ну да. Ты же у нас на врача учишься, как когда-то мечтала. Ага-ага. Мечты должны сбываться. Только тебя муженек кормит, ты можешь мечты сбывать, а мои мечты из-за тебя в пыль разметаны.
– Так я мечтала врачом работать и для этого учусь. А не жить праздно в небоскребе и для этого воровать.
– Игнат, заткни ее, а то разговорилась слишком. Иначе я ее прямо сейчас голыми руками придушу. Остановлюсь на трассе и убью.
– Веди машину, – приказал Игнат. – А ты, курочка, давай свою брошку.
Чужие руки, мужские, волосатые, бесцеремонные, противные, зашарили по Катиному телу, нащупывая застежку от «Софи». Она была хитрая, с секретом, чтобы ценную брошь невозможно было потерять. Игнат пыхтел, но у него не получалось. Только уколол себе палец и поцарапал кисть.
– Черт, колется!
– Бриллианты не терпят чужих рук, – заметила Катя.
Азор тяпнул Игната за палец. Тот взвизгнул.
– Эта тварь кусается!
– Выкинь его в окно. На скорости мозги по асфальту размажет, – предложила Милена.
– Не трогайте собаку!
– А то что? – засмеялся Игнат.
– Я вам расскажу, чем еще можно поживиться у Мудровых.
– Ага. Нашла идиотов. А то мы не знаем, как у них в офисе охрана налажена. Мы шесть лет к ним подбирались. Сначала, чтобы то ожерелье украсть, а потом – отомстить.
– А я и не говорю про офис. Я про городскую квартиру, – вздохнула Катя. – Свекры на даче живут, квартира пустая. Там, конечно, ценностей не так, как в офисе, но кое-что имеется.
– И квартира не на охране? – с издевкой спросил Игнат.
– На охране. Только я пароль знаю.
– Слышь, Милка, а она дело говорит.
– Да брось ты, Игнат. У нас брошь в руках, которая десять мультов зеленью стоит. Сколько в той квартире? На лимон? Полтора? И стоит ради них так рисковать?
– Ну, если для тебя лимон баксов не деньги, то можешь не рисковать, конечно. А я бы рискнул.
– Дурак ты, Игнасио, – вздохнула Милена, не отрывая глаз от дороги. – Ты эту курву в город привезешь, а она там какую-нибудь тревожную кнопку нажмет или орать начнет. Она же хитрая, как сто китайцев.
Про Азора они забыли, вот и слава богу. Уже хорошо.
– А мы не повезем ее в город. На даче оставим, привяжем хорошенько, никто и не найдет. А сами мотанемся на адрес. Время есть. Мудровы в город точно не рыпнутся.
– А вдруг ее на городской квартире искать станут? – Милена так просто не сдавалась.
– Так искать станут на моей квартире, то есть на нашей с Владом, а не на родительской, – разумно заметила Катя. – Там практически не бывает никто.
– Ладно, почти приехали. Сейчас привяжем тебя, брошь заберем, а там решим.
В своих рассуждениях о месте ее будущего заточения, а может быть и смерти, Катя была точна. Ее действительно привезли на одну из заброшенных дач в Сестрорецке. С собакой на руках она, подталкиваемая в спину Игнатом и сопровождаемая шипением Милены, по колючей и давно не кошенной траве прошла в дом. Игнат деловито начал привязывать ее к железной спинке старинной, очень тяжелой кровати.
– Руки оставь, – попросила его Катя. – Для собаки.
– Ладно, я тебя за ноги привяжу, – ухмыльнулся он. – Но и одну руку тоже, иначе ты распутаешься и убежишь, а это в наши планы не входит.
– В наши планы входит ее убить вместе с этим обмылком. И исчезнуть отсюда, – вмешалась в разговор Милена. – У нас самолет через пять часов.
– Как раз успеем, – утешил ее Игнат. – Я хорошенько свяжу, так, чтобы она освободиться не могла. И поедем. На дорогу час, если она не соврала, то оттуда сразу рванем в аэропорт.
– А эта? – В голосе Милены звучала такая жгучая ненависть, что Кате снова стало страшно.
– Если она не соврет про коды доступа к квартире и сейфу, то пусть живет. Ее не найдут, место глухое. Не бывает тут никого. Велика вероятность, что сама подохнет. А вот если в квартире Мудровых никаких ценностей нет, то мы вполне успеем до самолета вернуться, чтобы ее прикончить. Слышишь, курица?
– Я ее в живых не оставлю.
– Милка, да перестань ты. Сейчас она нам десять миллионов долларов от платья отколет, адрес с шифрами скажет – и пусть живет на здоровье. Неделю, глядишь, промучается. Еще и пожалеет, что ты ее быстро не убила. А мы на самолет, в Стамбул, и оттуда нам весь мир открыт. Эй, розу свою снимай. Я больше колоться не намерен.
Неслушающимися руками Катя отцепила брошь от платья, на мгновение сжала в кулаке, чувствуя, как камни впиваются в кожу. Не зря у нее были плохие предчувствия.
– Подарок наш на день рождения тебе понравился? – вмешался в ее размышления голос Игната.
– Подарок? Вы про похищение? – Катя старалась не терять самообладание. В конце концов, если ей суждено умереть, то есть смысл сделать это с достоинством.
– Мы про розы, дубина. Кроваво-красные, как знамение, что с бриллиантовой розой придется расстаться, да и с жизнью
