Принц в Бомбее - Суджата Масси
Первин спустилась вниз и еще от лестницы увидела, что из кухни выходит Джон. Вытирая руки о фартук, он сообщил:
– Ангрес[43] на садовой веранде, как велел ваш папа. Чай я уже вынес. Жарю пончики с бананом.
Первин заверила повара, что он может не спешить, и двинулась через весь дом к задней веранде. Она понимала, почему Джон отвел Колина именно туда: с веранды открывался прелестный вид, при этом она была защищена от посторонних глаз высокой изгородью из бугенвиллей.
Но чтобы попасть на веранду, Колину придется пересечь выстланный мрамором вестибюль и пройти через центральную часть дома: просторные залы, украшенные панелями из черного и розового дерева, мебель из красного дерева, чинные фамильные портреты в золоченых рамах, множество блестящих безделушек из фарфора и резного нефрита, а также немецкий рояль. Первин оставалось надеяться: эти европейские вещи не наведут Колина на мысль, что здесь исповедуют западные ценности.
Стеклянные двери стояли настежь, Первин вошла. Колин подчеркнуто прямо сидел на ротанговом диванчике и смотрел на резвившуюся в траве серую обезьяну. На нем были светлый костюм-хаки и белая рубашка – отглаженная, с облегчением отметила Первин, а также черный с золотом галстук колледжа Брейзноуз.
– Доброе утро, – поздоровалась, садясь, Первин. – Какой сюрприз.
– Я принес вам письмо в отель, но портье сообщил, что вы все уже уехали. – Колин покачал головой и добавил: – Ну он и проныра! Мне кажется, вы вовремя оттуда сбежали.
– Простите, что толком с вами не попрощалась. О том, что мы возвращаемся домой, я узнала в самый последний момент, а отец хотел уехать до темноты. – Первин, сидя напротив, отметила, что на столе стоят горячий чайник и три пустые чашки. – Налить вам чая?
– Если вас не затруднит.
– Мы пьем дарджилинг. – Первин взялась за дело и тут же начала сомневаться в том, что поступает правильно. Она угостила гостя до прихода отца – Джамшеджи может подумать, что между ними существует недолжная близость. С другой стороны, хорошо, что они сперва встретились наедине, потому что она успеет предупредить Колина, а заодно и унять собственный внутренний трепет, вызванный этой их новой встречей. Размешивая молоко в чае, Первин начала:
– Мой отец сейчас спустится. Я уже переговорила с матерью, она его позовет. Ей я объяснила, что мы с вами познакомились в Сатапуре, а в Бомбей вы приехали в качестве члена свиты принца, поскольку раньше были с ним знакомы. Примерно так я описала отцу ситуацию после того, как утром в пятницу он заметил нас вместе перед «Таджем».
Колин судорожно втянул воздух:
– Он нас заметил?
Первин мрачно кивнула:
– Я пришел сюда только потому, что произошла одна неприятная вещь. Дело касается вашей юридической фирмы.
По спине у нее прошел холодок.
– Вам сообщили, что на Мистри-хаус совершено нападение?
– Нет, речь совсем о другом. – Он глянул через плечо и уточнил: – Подождать до прихода вашего отца?
Может, ей лучше все выслушать заранее. Например, кто-то из чиновников решил, что, выступив в суде коронера, она нарушила некие правила, регулирующие поведение женщин.
– Расскажите, пожалуйста, мне будет очень тяжело ждать.
– Ну хорошо. – Колин понизил голос. – Как вам известно, вчерашний день мы провели в Пуне. Принц Уэльский участвовал в открытии нескольких новых зданий, произвел смотр войск, побывал на скачках. Я присутствовал на открытии, а на скачки не пошел, отправился на станцию Кирки за несколько часов до принца. Сидел в кабинете начальника станции – нам, нескольким членам свиты, освободившимся раньше других, любезно предоставили это помещение. Порадовался, что в моем распоряжении стул и нормальный письменный стол, – было время поработать над картой.
– А почему Кирки? – удивилась Первин. – Ведь есть вокзал Пуны, и он ближе. Кирки совсем маленькая станция.
– Там меньше пассажиров, проще обеспечивать безопасность королевского поезда. – Колин подался вперед и добавил: – Там, на станции, я и услышал про заговор.
– Какой заговор? – Первин страшно разволновалась.
– Сотрудники железной дороги считают, что существует заговор, – пояснил Колин. – Один из обходчиков обнаружил, что в километре от станции Кирки с пути сняли пять стыковых накладок. Стыковые накладки – это такие овальные металлические штуки, которыми соединяют деревянные рельсы.
– Это я знаю, – прервала его Первин. – И железнодорожники, естественно, встревожились, что движение поездов может быть небезопасно?
– Представители железнодорожной полиции считают, что речь идет о преднамеренных действиях, поскольку накладки пропали без следа. Скорее всего, кто-то попытался устроить крушение королевского поезда, потому что в этот день в качестве дополнительной предосторожности отменили движение всех пассажирских поездов. – Колин посмотрел на свою чашку, наполненную наполовину, потом снова на Первин. – С принцем приехал военный атташе по вопросам безопасности, его зовут Мортимер. Он должен находиться при Эдуарде, и на станцию он прибыл только после скачек. Я поговорил с Эдди в поезде по дороге туда, и он, насколько я понял, принял решение выйти на ипподроме к зрителям для неофициальных приветствий.
– Вы предложили ему выйти к зрителям? – Первин опешила и от этой мысли, и от того, что Колин назвал принца уменьшительным именем.
Колин пожал плечами:
– Ну, не совсем. Я подал ему мысль пообщаться с людьми за пределами элитарного круга, однако выпускать Эдди прямо на ипподром никому не предлагал. Мистер Мортимер пошел вместе с ним и на станцию прибыл совсем на взводе. Дело в том, что как раз перед тем ему сообщили, что у железнодорожных путей примерно в пятнадцати километрах от юго-восточной границы Бомбея нашли какую-то националистическую дребедень, и тут Мортимер разорался на начальника станции – почему, мол, перед прибытием королевского поезда никто не проверил рельсы.
– Очень занятные сплетни, но при чем тут адвокатская контора Мистри? – На самом деле главным для Первин было выяснить, есть ли веский предлог для визита Колина.
Он посмотрел ей в лицо и ответил:
– Среди этой самой националистической дребедени обнаружили сумку с учебниками, а в ней вашу визитную карточку.
Первин резко распрямила спину:
– Как именно выглядела сумка?
– Железнодорожный полицейский описал ее мистеру Мортимеру: из плотного бурого холста, и, судя по имени на форзацах учебников, принадлежала она Френи Каттингмастер. Мистер Мортимер прямо весь заискрил после этого сообщения. Приказал доставить сумку в бомбейское управление полиции, чтобы он мог лично ее осмотреть по возвращении.
– Френи
