Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Она исчезла, – сказал Митя. – Перестала приходить – и всё. Анастасия Геннадьевна неоднократно звонила ей сама и дала мне ее номер… Телефон выключен. Адрес ее неизвестен, фамилию она называла, но ее никто не помнит. Ее кто-то порекомендовал Анастасии Геннадьевне, но она или не может вспомнить, или не хочет говорить мне.

– Митя, чего же ты ждешь от меня? – мягко спросил Гройс.

– Отец говорил, вы можете всё и всех знаете. Она растворилась в воздухе одновременно со смертью отца. Я уверен, это не случайность.

«Ясное дело, не случайность, – подумал Маевский. – Пропивает сейчас денежки бестолкового папаши где-нибудь в Сочи».

– Мне не к кому больше идти, – продолжал Митя. – Не в полицию же. Что я им скажу? Вот вам фото, ищите женщину, которая называет себя Марианной? Вы сможете. Деньги на оплату я найду, об этом не беспокойтесь.

– Перестань! – поморщился Гройс. – Митя, я вынужден отказать без раздумий. Я не представляю, с какой стороны взяться за подобное дело, и ты сильно переоцениваешь мои возможности.

– Отец говорил…

– Отец, несомненно, говорил, что я вращаюсь в обществе жуликов и разнообразной сволоты, – перебил его старик. Судя по тому, как зарозовели Митины щеки, он попал в точку. – Но даже этого недостаточно, чтобы отыскать иголку в стоге сена. Я бы хотел тебе помочь. Но здесь я бессилен.

– Я могу ввести вас в дом, – негромко сказал Митя. – Вы хотя бы поговорите с Анастасией Геннадьевной. Мне она ничего не рассказывает, но дело в том, что я… я совершенно не способен вести подобные беседы. Я всегда всё говорю в лоб, а с ней так нельзя… Надо тонко.

– Отчего же, ты полагаешь, она будет со мной откровенничать?

– Я представлю вас энергопрактиком, – выпалил Митя.

Гройс вытаращил на него глаза.

– Что, прости?

– Подождите, не перебивайте, – начал тот, волнуясь. – Вот в чем я вижу возможность: Лида – моя девушка. Лида, дочь Анастасии Геннадьевны и Александра Ивановича. Я уже поговорил с ней. Ее мать убеждена, что в доме после самоубийства моего отца скопилась дурная энергия. Она очень… восприимчивая женщина. Лида готова ей солгать. Сказать, что для нее нашли специалиста, который может… ну, проверить здание. И очистить его. Как священник, понимаете?

– Почему бы ей тогда не обратиться к священнику?

– Она в них не верит, – сказал Митя.

– Вот как… Любопытное явление. – Гройс вдруг стал очень сосредоточенным. – Ты сказал, что встречаешься с дочерью хозяев… Как ты ее назвал? Лина?

– Лида, Лида Левашова. Она согласна помочь.

Никита при всем желании не мог прочесть мыслей старика. Взгляд Гройса остановился в одной точке, одинаково далекой и от Маевского, и от их гостя.

– И что, она… хорошая? – спросил он вдруг.

– Я не знаю, – удивленно отозвался Митя. – Я же влюблен!

Гройс встал, отошел к соседнему окну и застыл там, сложив руки на груди. Митя потоптался и сел. Эта смена караула развеселила бы Маевского, если бы он кожей не ощущал напряжение, повисшее в комнате.

Гройс провел рукой по лбу, обернулся, и Никиту поразило выражение его лица. Он чуть было не вскочил, но тут Гройс сказал своим самым обычным голосом:

– Хорошо, Митя. Я согласен. Давай попробуем сделать так, как ты предлагаешь. Поищем папину гадалку.

Глава вторая

– Дон-н-н-н-н! – сказала тибетская чаша.

Звук у нее был глубокий и низкий. Так мог бы звучать грибной суп, если бы ему дали голос.

Пожилой мужчина с окладистой бородой нес чашу в руках, переходя из комнаты в комнату. В центре каждой он останавливался и принимался водить резонатором по чаше.

За ним следовала светловолосая женщина в брюках и черном кимоно. Время от времени она говорила: «Успокойте меня, Ефим Борисович», на что «доктор» неизменно отвечал: «Силентиум эст аурум». Наконец он закончил и обернулся к ней:

– К сожалению, Анастасия Геннадьевна, вы были правы. Позвольте я вам кое-что покажу.

Из старого кожаного портфеля он извлек полупрозрачный лист кальки и тщательно смял его. Расправил, помахал им в воздухе и вышел на середину комнаты. Вокруг него беспорядочно кружились пылинки в столбе солнечного света. Мужчина сделал такое движение плечами, словно собирался размять руки, и вдруг тоненько засвистел. Одновременно он принялся поворачиваться вокруг собственной оси. Держа перед собой мятую кальку на вытянутых руках, как простыню, предназначенную для просушки, он сделал три полных оборота и вернулся к хозяйке дома.

– Полюбуйтесь.

Прозрачная бумага была покрыта черно-серыми разводами.

– Господи, это что?!

– Видите? – Он указал на петлю в верхнем левом углу.

– Похоже на змею.

– Она и есть. Даже если бы вы не сказали мне, что в доме произошло самоубийство, я понял бы это по затемнению на лаосском пергаменте.

– Эта бумага не похожа на пергамент, – вдруг сказала женщина.

Гройс про себя выругался: осторожнее надо, без издевок.

– Название условное, – выкрутился он. – На самом деле перед вами обычная калька, которую соответствующим образом обработали. Рассказывать долго, важен результат: она собирает выбросы негативной энергии и фактически создает карту местности. Видите – это ваш дом. Змея показывает, где был центр выброса.

– Это комната Петруши… – Голос у женщины дрогнул. – Он там и застрелился.

– Что ж, я проверил всё, что хотел. Ваш дом поражен, как плесенью, негативной энергией.

– Это можно исправить, Ефим Борисович?

Гройс с сомнением поцокал языком и потер лоб. Ему мешал накладной живот, он давно не выходил «в образе» и отвык таскать на себе дополнительный вес. Борода еще эта проклятая… Морда под ней потеет.

– Боюсь, мне придется задать вам много уточняющих вопросов.

– Я готова! – вскинулась Анастасия. – Хотите, мужа позову? Он в кабинете…

– У мужчин другие вибрации. Ваш супруг может всё только испортить. Я предпочитаю работать с женщинами.

– Ах, как я вас понимаю! Я всегда знала, что правильно настроенная женская энергия способствует его успехам в бизнесе. Перетекание Венеры в Марс…

– Где мы можем найти уединенное место? Ближайший час нас никто не должен беспокоить.

Хозяйка провела Гройса в комнату, выглядевшую как гостиничный номер категории люкс. Вообще весь этот дом показался ему выхолощенным, словно хозяева задались целью не оставить ни одного отпечатка личности. В будке охраны и то чувствовалось больше индивидуальности.

Хозяйка усадила его на диван, сама устроилась в кресле напротив.

– Спрашивайте, – с готовностью сказала она.

– Опишите человека, который покончил с собой. – Гройс достал блокнот.

Петр Алексеевич Селиванов. Пятьдесят пять лет. По образованию – экономист. Место работы последние четыре года: дворецкий в семействе Левашовых.

– Я предпочитала называть его батлером. Как-то современнее, нет? Хотя Петруша – он современным, конечно, не был. За это мы его