Забава для избранных - Алексей Викторович Макеев
– Здравствуйте, – сказал Гуров и показал документы. – Я из полиции.
– Я уже понял, – кивнул мужчина. – Здравствуйте.
– У вас во дворе позапрошлой ночью девушку убили. Примерно под утро. Вы ничего подозрительного не видели, не слышали?
Несмотря на усталость, сыщик отметил, что на новость об убийстве хозяин квартиры отреагировал с полнейшим равнодушием. Как будто для него это не было чем-то из ряда вон выходящим.
– Нет, – сказал он. – Не видел и не слышал.
– Спали?
– Не помню. – Мужчина пожал плечами. – Может, спал, а может, и нет.
Тут уже Лев Иванович насторожился. Странный тип. Хотя, учитывая его вид – перед ним как будто стоял персонаж из старого фильма о неформальной молодежи, – может, он пьянствовал с какими-нибудь подобными личностями. А во время попойки можно не заметить, что в соседней комнате происходит, не говоря уж про двор.
– Я не пил в ту ночь, – будто прочитав мысли Гурова, пояснил тип. – Просто я не всегда сплю по ночам.
– Да я и не имел ничего такого в виду, – сказал сыщик. – Как вас зовут?
– Николай.
– А полностью?
– Терентьев Николай Евгеньевич.
– Можно зайти? А то как-то через порог неудобно разговаривать, да и соседям мешать будем.
– Проходите. – Мужчина отошел, пропуская визитера в тускло освещенную прихожую.
Дальше он гостя не пригласил, но Лев Иванович на этом и не настаивал. Да и не особо хотелось. Потому что жилище было явно под стать хозяину: здесь явно как будто все застыло то ли в восьмидесятых, то ли в девяностых. Даже плакаты на стенах с изображением каких-то рок-групп были не первой свежести. Уже здесь Гуров отметил переполненную окурками пепельницу, какую-то валяющуюся мелочовку на полу и на старом трюмо, покосившийся обшарпанный табурет. «Неужели так кто-то еще живет?» – невольно мелькнуло в голове у сыщика. Но ответ был у него перед глазами. Впрочем, Терентьев, похоже, не испытывал никаких неудобств или смущения перед гостем от этого старья и бардака. Привык, наверное.
– Значит, Николай Евгеньевич, вы утверждаете, что ничего не видели и не слышали позапрошлой ночью?
– Ничего, как вы сказали, подозрительного не видел и не слышал, – подтвердил мужчина.
– А где сами были, помните?
Терентьев буквально на секунду задумался, но тут же ответил:
– Здесь.
– Уверены?
– Уверен.
– А эту девушку знали? – Лев Иванович достал распечатанную фотографию еще живой Савиной.
Хозяин мельком взглянул:
– Да, знал.
– Когда вы видели ее последний раз?
– Это ее убили?
– Да, ее. Так когда? – повторил свой вопрос Гуров.
– Позавчера.
– Во сколько?
– Вечером. Точное время не скажу, не смотрел.
– Вы ее видели здесь, во дворе?
– Нет, на улице, за ее домом. Она ведь в соседнем доме живет.
– Жила, – поправил сыщик.
– Живет, – возразил Терентьев. – Пока ее душа не ушла на небо, она еще живет здесь. Лишь через сорок дней после смерти она уйдет к Богу.
«Вот только всяких религиозных чудиков мне тут не хватало», – подумал Лев Иванович. К верующим людям он относился вполне спокойно, но ко всяким фанатикам – не без доли предвзятости.
– А вы что сами там делали? – уточнил Гуров.
– Гулял. Я люблю гулять.
– Поздно вечером?
– Не только. Могу и ночью выйти. И рано утром.
Мужчина разговаривал вполне спокойно, без всякой раздражительности в адрес незваного гостя. Но у сыщика складывалось стойкое впечатление, что у Терентьева не все дома. Стас бы его сейчас сразу охарактеризовал, не стесняясь в выражениях. И разговаривал бы с ним соответственно. Но Льву Ивановичу мешала воспитанность и природная вежливость. Да и, по сути, этот тип ничего криминального не совершил. По крайней мере, пока что, либо Гурову было об этом неизвестно. А то, что говорит так странно, ну так у всех свои тараканы в голове. Этот мужчина – не единственный такой. И, если говорить откровенно, встречались и похлеще.
– Когда вы видели девушку, она была одна? Или с кем-то?
– Одна.
– А что она делала? Может, по телефону говорила?
– Нет, по телефону она не говорила. Просто медленно шла по улице. Очень грустная.
– Вы даже это разглядели в темноте?
– Конечно. Там ведь фонари горят.
– А вы не видели, к ней кто-нибудь подходил?
– Нет. Она была одна. И никто к ней не подходил.
– Вы ее часто видели?
– Последние несколько дней – постоянно. Мы ведь в соседних домах живем. Правда, Наташа долго здесь не жила, но теперь вернулась.
Значит, все-таки Терентьев убитую хорошо знал, если называет по имени. Может, они даже и общались.
– А вы давно знали Наташу?
– С тех пор, как она сюда переехала.
– Вы общались с ней?
– Да, бывало.
– И о чем общались?
– По-разному. Бывало, встретимся, поздороваемся, поговорим да и разойдемся каждый в свою сторону.
– Наташа вам что-нибудь рассказывала о своей жизни?
– Мало. Мне не важна биография человека. Главное – что у него в душе.
Нет, ну точно чудак, снова мелькнуло в голове у сыщика.
– А в тот вечер вы разговаривали?
– Да. Но недолго.
– Не помните, о чем говорили?
Мужчина неопределенно качнул головой.
– Наташа была очень расстроена. Почему – не говорила, но мне кажется, что это из-за любви. Я спросил, не нужна ли ей помощь, но она отказалась. Она считала, что должна справиться с этим сама, а я ничем не смогу ей помочь.
Да уж, этот Терентьев явно не относился к числу хороших знакомых или приятелей Савиной. Обычно молодые девчонки могут поплакаться даже малознакомым людям из-за любовных передряг и неудач. Но Лев Иванович помнил и то, что не стоит обобщать – люди все же разные. Кого хлебом не корми, но дай вывалить на собеседника все свои печали и горести, а кто-то и под пушкой не расскажет о том, что в душе творится, даже близким.
– И все?
– Все.
Негусто, оценил Гуров. Хоть рассказ Терентьева и подтверждал слова секретарши Карины, что Наташа в тот вечер перед смертью вышла из дома. Интересно, возвращалась ли она потом домой? И зачем выходила? Действительно в аптеку или по другой причине?
– А Наташа вам не говорила, что она делала в тот вечер на улице? Может, куда шла, собиралась?
– Я и не спрашивал. А она не говорила. Но если у человека боль в душе, он может и просто так выйти из дома и пойти куда-то. Просто потому, что стены давят, воспоминания не дают покоя, хочется побыть одному.
Тоже, в общем-то, логично.
– Я вас понял. Спасибо
