Детектив и политика - Устинов Питер

Нас пытаются убедить, что отказываться от своих убеждений безнравственно, что человек с убеждениями — это порядочный человек. В самом деле, какие претензии мы можем предъявить всем этим знаменитейшим фанатикам, "людям с убеждениями", — Савонароле, Руссо, Робеспьеру, Сен-Симону, Марксу, Ленину…

Вся идеология — идеология ниспровержения законов, обычаев, традиций, границ, религий, морали — вероятно, могла быть даже и привлекательной для части европейских интеллектуалов. Но как только эти идеи беспредельного улучшения мира и человека обрели кровавую плоть в опыте советской России, от европейского революционного романтизма остались жалкие отзвуки. Достаточно взглянуть на состояние коммунистических партий в Европе (в значительной мере уже бывших), чтобы убедиться, что идеология коммунизма оказалась в аппендиксе цивилизации XX века. Н.Бердяев оказался прав — свершилось "внутреннее преодоление коммунизма". И на наших глазах жернова истории перемалывают в прах последние его плевелы. Истинными строителями современной Европы и мира стали не фанатики троцкистско-бухаринского толка, а "люди без убеждений": Моннэ — во Франции, Эрхард — в Германии, Икеда — в Японии, Тэтчер — в Великобритании. Как правило — люди без регалий, без звезд, без пышных титулов "великих кормчих" и "генеральных секретарей" и, главное, без претензий на то, чтобы удивить мир каким-нибудь чудом.

Никто не станет возражать, если "люди с убеждениями" будут смотреть на социализм, как на некий мистический идеал, на систему ценностей наподобие христианства, буддизма, джейнизма и т. д. Можно даже построить храм и хранить там мощи святых и мучеников социализма (последних оказалось больше). Но наших монашествующих социалистов никак не устраивает роль служителей храмов. В их кликушеских призывах "вернуть ценности" слышится ярое, похотливое желание властвовать, повелевать, делить не ими заработанное богатство. Навязывая обществу полемику по поводу частной собственности, они уподобляются францисканским монахам, ведшим в XIII веке схоластический спор по поводу того, "был ли у Христа кошелек". Тайная цель таких споров известна — подвести оппонентов под костер инквизиции. Идеология, будь то идеология францисканцев или коммунистов, в конечном счете была лишь инструментом борьбы за власть или обрамлением власти. И чем меньше эта власть законна и популярна, тем больше требовалось идеологических перьев. Люди, вырывавшиеся на Запад из наших замусоренных убогих городов, после первого шока от богатства и изобилия более всего удивлялись тому, что в Европе, в которой действительно имеется что показать и чем похвалиться, нет лозунгов типа "Да здравствует капитализм, светлое настоящее человечества" или "Капитализм победит!". Система, основанная на здравом смысле и опыте истории, не нуждается в павлиньих хвостах.

Недавно на одном из московских кладбищ мне встретился участок с унылой бетонной плитой, на котором без всякого изящества было выведено — "захоронение невостребованных прахов". Я подумал о социализме. Опись его имущества засвидетельствовала полное банкротство усопшего. Как ни вспомнить в виде эпитафии знаменитое гегелевское: "Истина возникает как ересь и отмирает как предрассудок". Коммунизм был, вероятно, величайшей ересью XIX века. В XX веке он тирански властвовал над огромной частью мира. А теперь на наших глазах превращается в величайший предрассудок. Не видеть диалектики этого превращения — значит читать историю глазами слепцов. Упорствовать в желании не видеть — преступление перед собственным народом, перед историей собственной страны.

СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Ольга Бирюзова

"Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖИЗНЬ"

Ольга Бирюзова. 1991.

Игорь Михайлович Доброштан, "простой украинский хлопец", как он себя называет, во время войны — разведчик 31-й дивизии Сталинградской ордена Богдана Хмельницкого, ордена Красного Знамени 52-й армии, контрразведчик той же армии. "Выполнял особо опасные задания по линии контрразведки в Румынии, Польше, Германии в 1943–1945 гг." (Зам. начальника ОКРСМЕРШ Линьков В.И.) — из боевой характеристики.

Он был арестован в 1948 году. Решением Особого совещания лишен свободы сроком на 25 лет. В 1955 году руководил восстанием в Воркуте, в котором участвовало более 300 тысяч человек. Тогда же советскому правительству был предъявлен документ. Это было не прошение, не просьба, не петиция. Назывался он гордо и свободно — "Меморандум". Наконец, люди не просили того, что им полагалось от Бога, — свободы. Они требовали. "Меморандум" — это единственный документ в своем роде. Сейчас, в годы борьбы со сталинщиной, которая до сих пор живет в крови народа, "Меморандум" должен выйти из архива и прозвучать.

Познакомились во время войны в Полтаве, в немецкой тюрьме. За месяц стали друзьями. Игорь Доброштан и Евгений Кузьмин. После войны ни разу не встречались. Прошло 40 лет. В квартире раздался телефонный звонок, потом прозвучал голос:

— Это квартира Кузьмина?

— Да, — сказал Кузьмин.

— Женя?

— Игорь! — и он узнал друга. Как будто все эти годы ждал услышать этот голос. "Я не видел его 40 лет, но никогда не забывал. Я знал, что Игорь жив. Игорь был не такой человек, которого могли убить".

Давайте послушаем, что говорит Кузьмин про своего друга: "1942 год. Не просто у немцев, не просто в концлагере, но — в тюрьме. И не в какой-нибудь тюрьме. В немецкой тюрьме. И вот появляется Доброштан. И забываешь, где находишься! Тюрьма — не тюрьма! Подымается чувство собственного достоинства! На фоне этих жестокостей. Сразу — мысли о свободе! О борьбе! О дерзости! Верить начинаешь в собственные силы. Мне было тогда 20 лет. Я был здоров! Два года в армии. Физически тренированный. Мастер спорта. Всеми видами борьбы владел, чуть ли не с элементами бандитизма. У меня был период романтического бесстрашия. Сидел в застенке, пел антифашистские песни на немецком языке! Мне было плевать на все! Пасьянс на картах раскладывал: завтра меня убьют или нет? И — Игорь! Я перед ним — хлюпик. Под его влиянием бежал. Увел за собой большую группу здоровых ребят. Можно дать какие-то характеристики — но все это будет не то. Силой богатырской он обладал. Но и другие были у нас ребята-богатыри. В нем против них все равно было чуть больше силы, он был чуть умнее самых умных, чуть смелей, и вот все эти "чуть" складывались в огромный образ. Ему было 19 лет, в полном расцвете сил. Был он и сдержанный, и реактивный. Прекрасно владел немецким. При нем люди, которые должны были потенциально погибнуть, не погибли. Когда не мог помочь — плакал. От бессилия. Я сам это видел.

Вши, клопы, 40 человек в камере. Пот — в глаза. Сейчас бы обычные люди с ума посходили, а мы жили, добивались чего-то: "За мирный труд, на смелый бой". Сидела с нами в тюрьме Клава Кошман. Игорю эта девушка нравилась, он здоровый, а она против него — стройная такая была. Говорили ей: поживет с немецким офицером — выпустят. Она платья свои разорвала в клочья в знак протеста. Как Игорь тогда бушевал! Он безумный был, хотел, чтобы фашисты его вместе с ней расстреляли.

И вот утром Клаву выводят во двор. Она махнула нам рукой, улыбнулась и пошла. На тот свет. Вот как люди умирали за родину! И вот что эти гады сделали со страной!"

Доброштан натренировался спасать хороших людей от фашистов, а потом — от нашей сволочи в сталинском застенке. С одной чумой он боролся там, с другой — здесь.

У каждого человека есть кульминация в судьбе. У Доброштана в его борьбе за жизнь против смерти, против мертвечины — это восстание в Воркуте, это "Меморандум". Меморандум советских рабов — советским подонкам. Мир не знал еще таких людей! С чем можно его сравнить? Спартак поднял восстание, но он никакого меморандума не писал. Это "Меморандум" отчаявшихся рабов, которые на все пошли и победили. Заключенные не только его написали, но и довели до высшего партийного руководства. Как понять значение документа, о существовании которого никто из людей в массе своей не знает!!! "Меморандум" — это мощный толчок снизу. И "мафия" дрогнула! "Мафия" почувствовала этот мощный толчок, "Мафия", которая весь народ держала за горло! "Меморандум" стукнул по голове всем и явился посылом к освобождению миллионов напрасно осужденных людей. В какой степени это повлияло? Никто не скажет — на сколько процентов. Но без него не было бы массового освобождения. Бомба разорвалась! Хрущев освободил тогда 20 миллионов человек.