Сибирский вояж - Александр Джад

Остальные туристы дрыхли в своих спальниках после ночного бдения и сладко посапывали, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись от ветра за тонким материалом палаток.

Только спали не все.

Привыкший делать утренний променад, я решил не изменять своим привычкам и здесь. Как только рассвело, осторожно, чтобы не разбудить товарищей вылез из палатки. Натянул ботинки. И лёгкой трусцой побежал вдоль озера.

Свежий воздух наполнял лёгкие. Щёки горели от морозца. Дышалось свободно. Бежалось легко. Крутил головой по сторонам и любовался… Красотища-то какая!

Пробежал, может, с пару километров, может, чуть больше. Оглянулся. Лагеря не увидел. Опустил голову и… О чудо!

За ночь озеро с чистейшей водой покрылось прозрачной ледяной коркой, а под ней, как за волшебным стеклом, открылся сказочный подводный мир, живущий своей собственной удивительной жизнью.

У самого берега величественно покачивались водоросли, потревоженные стайкой мелких рыбёшек. Небольшая голодная щучка застыла в зарослях камыша, поджидая жертву. Беззаботная плотвичка, грациозно виляя хвостом, собирала невидимый корм.

Невольно остановившись, засмотрелся на это диво. Шаг за шагом, наблюдая за рыбёшками, осторожно ступал, продвигаясь всё дальше от берега. Лёд под моими ногами прогибался, дышал, но не трещал. Это обнадёживало, придавало сил и уверенности. Чем глубже, тем занимательней и волшебней открывался этот загадочный и удивительный мир. Глаз было не оторвать…

Вдруг нога, потеряв опору, скользнула вниз. Мелькнула мысль: «Блин, ноги промочу, придётся дежурить у костра и сушиться». Но лёд вроде бы держал. Что тогда? Как потом выяснилось — это местные рыбаки на зорьке, по первому льду насверлили лунок, но остаться побоялись: уж больно лёд слаб, и ушли…

Вот в эту лунку и провалилась сначала пятка. Потом тонкий лёд под тяжёлым зимним ботинком хрустнул и раскололся. Правая нога провалилась в бездну. Я с высоты своего роста рухнул вниз, но левая нога при этом осталась на поверхности и неестественно вывернулась, удерживаемая льдом… Дикая боль пронзила сверху донизу. Лёд треснул и рассыпался по всем направлениям. Острая кромка льдины, как бритвой резанула по штанине, чиркнула по внутренней части бедра, и я мгновенно оказался под водой.

Дна не почувствовал. Обожгло холодом. Дыхание перехватило. Боль была везде. На поверхности появились бурые пятна крови.

Кричал ли? Звал на помощь? Сказать не могу. Да и что толку? В лагере наверняка бы не услышали.

Под ногами твёрдой опоры так и не нащупал. Да какое там нащупал? Бился как выброшенная на берег рыба, судорожно хватал ртом воздух, подламывал хрупкий лёд, но выбраться никак не получалось.

И тут увидел его. Своего соперника. От неожиданности перестал беспорядочно биться и застыл.

Ни слова не говоря, Михаил, скинул с себя куртку и шарф. Стянул тёплые штаны, оставшись лишь в лёгком трико. Связал всё между собой, опустился на лёд, раскинул руки и ноги по сторонам и бросил импровизированный канат мне.

Ничего не оставалось, как принять помощь от вчерашнего врага. Ухватился за рукав куртки и попытался подтянуться. Но куда там? Я был тяжелее Михаила. Да ещё прозрачный скользкий лёд без снега и следа…

— Оставь меня! — крикнул, превозмогая боль и холод. — Сам провалишься и мне не поможешь. Жми за помощью!

— Пока буду бегать, ты тут окочуришься, — сквозь зубы, напряжённо, буквально вгрызаясь в прогибающийся лед, выдавил из себя Михаил. — Вон кровищи сколько! Давай без суеты! Потихоньку… Вот так… Осторожно… Поехали…

Медленно, очень медленно я стал выползать из нерукотворной проруби. И тут, когда казалось — вот оно, спасение! — твердь под Михаилом не выдержала, и он оказался в воде.

Нас отделяло друг от друга несколько метров. Порой и сантиметра хватает, чтобы избежать чего-то ужасного. А тут…

— Стою на земле, не суетись! — крикнул Михаил. — Ломай лёд, подтягивайся! Выплывем!

И ведь выплыли! Потом, запыхавшиеся и измученные от нечеловеческого напряжения, буквально несколько мгновений без движения лежали на берегу. В небе какие-то чёрные птицы кружили прямо над нами…

— Не дождётесь! — поднялся Михаил. — Ишь, разлетались!

Кровь у меня из раны хоть и не хлестала ручьём, но неумолимо вытекала, унося с собой жизнь. Михаил непослушными, замёрзшими руками едва отвязал шарф и перетянул рану.

— Идти сможешь? — спросил.

Холод закрадывался под намокшую и отяжелевшую от воды одежду. Тело начало мелко дрожать. Надо было как-то пробираться к своим.

— Смогу, — уверенно сказал я и попытался встать.

Но острая боль вновь мгновенно пронзила, сковав движения. Левая нога была неестественно вывернута и отказывалась слушаться. Кроме открытой раны — вывих или перелом. Блин, этого ещё не хватало!

— Лежи! — прикрикнул Михаил и принялся подкладывать под меня свою куртку.

— Тяжёлый. Не сможешь… — простонал я.

— Поехали! — Михаил поднапрягся, и мы, шаг за шагом, стали продвигаться к лагерю…

Нас увидели издалека. Потом больница. У Михаила оказались отморожены кисти рук, испещрённые многочисленными порезами. У меня — растяжение связок, пришлось наложить гипс, и большая потеря крови — требовалось переливание. Словом, зашили-заштопали, а вот с кровью поначалу была проблема. И опять Михаил. У него оказалась та же группа, что у меня. Прямое переливание…

Володя так и не проронил за время рассказа ни слова. Глафира лишь изредка выходила на кухню, но прислушивалась, стараясь ничего не пропустить.

— Так кто он мне после этого, как не брат? — закончил рассказ Михеич.

— Боже ты мой! — выдохнула Глафира. — Михал Петрович…

— Да ладно вам! — присел к столу Михаил. — Хозяйка, угощать собираешься или баснями будем друг друга кормить?

— А девушка… — наконец-то включился в разговор Владимир. — Что стало с ней? С кем в результате осталась она?

— Через какое-то время, подлечившись, мы вернулись домой, — сказал Михеич. — Романтика закончилась. А вместе с ней и любовь. Меньше, чем через год, Алёнка, точнее, Татьяна вышла замуж за моего однокурсника…

— Мальчики, всё готово! — Глафира внесла дымящийся, издающий дурманящий аромат, чугунок. — Всем быстро мыть руки и за стол. Остальные разговоры потом…

Не первый раз мы бывали здесь и прекрасно знали, что это «потом» затянется надолго, и будет небезынтересно…

ГЛАВА 3

Как быть счастливым

Жизнь складывается из того,

что не отложили на завтра.

…Не первый раз мы бывали здесь и прекрасно знали, что это «потом» затянется надолго, и будет небезынтересно…

Глафира расставила на столе глиняные миски, заменявшие здесь привычные тарелки, деревянные ложки. В стеклянную салатницу нарезала репчатого лука, подсолила и залила уксусом — чтоб немного промариновался. Очистила чеснок — первое средство от всякой хвори, и выложила его в мелкую глиняную