Зигзаг у дачи - Татьяна Витальевна Устинова
– Наташа, если бы все было так просто, то там бы уже было не протолкнуться от подобных гостевых домов, – призвал к остаткам Наткиного разума Костя. – Программа «Дальневосточный гектар» работает с две тысячи шестнадцатого года.
– Да. И за это время участки уже получили более ста пятидесяти тысяч человек. Ты хочешь сказать, что все они ничего не соображают? Да только с января того года двенадцать тысяч человек подали свежие заявки. Я искренне не понимаю, почему мы не можем оказаться в их числе? Это же ни к чему не обязывает. Я понимаю, что решиться переехать на Дальний Восток насовсем довольно трудно, однако можно считать это своеобразной инвестицией. Земля есть земля, ее всегда можно будет продать.
– Точно как в Настином любимом мультике про кота Матроскина, – Таганцев тяжело вздохнул. – Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет.
– У нас есть деньги, – Натка повысила голос. – В банке лежат под приличный процент. Их вполне можно использовать для строительства будущего загородного дома. И я намереваюсь увеличить эту сумму. Буду с каждой зарплаты откладывать на тот же счет по десять тысяч рублей.
– На маникюре сэкономишь? Ты же и так все время говоришь, что мы живем впритык, от зарплаты до зарплаты, а вокруг все дорожает.
– Сэкономить можно всегда, – упрямо заявила Настя. – Тем более летом, когда Сенька и Настя будут в деревне. За кружки и секции платить не надо, на развлечения детей водить не надо, вот и отложим, сколько сможем, в фонд будущей фазенды.
– На Дальнем Востоке?
– А пусть бы и так!
Не найдя понимания у мужа, Натка решила обсудить свою новую идею с сестрой.
– Я не понимаю, почему он упирается! – возмущенно пересказывала она разговор с мужем. – Уже три года можно бесплатно получить землю не только на Дальнем Востоке, но и, например, в Карелии, а это гораздо ближе. И природа там замечательная. А воздух какой.
– Ты хочешь замуровать себя в карельской глуши? – кажется, Лена тоже не разделяла ее оптимизма.
– Да какой глуши?! – возопила Натка. – Землю можно взять всего-то в двадцати километрах от городов с населением в триста тысяч или даже в десяти километрах от маленьких городков с населением в пятьдесят тысяч. Главное, чтобы земля там не была зарезервирована под государственные нужды и не находилась на территории заповедников. Надо просто съездить и посмотреть на месте. Лена, можно подать коллективную заявку. Если участвуют десять человек, то это десять гектаров земли. Ты бы рассказала Виталию, может, он заинтересуется строительством своего поселка будущего именно в Карелии. Нас четверо, вас, с учетом Сашки, тоже четверо, вот тебе уже восемь гектаров. И есть пять лет, чтобы подумать. Чем плохо?
Сестра что-то приглушенно сказала в сторону от трубки. Видимо, обращаясь к помощнику.
– Вот, я теперь пользуюсь искусственным интеллектом благодаря Тиме. Так что мне понадобилось меньше минуты, чтобы ответить тебе на вопрос, что плохо, – снова услышала она голос Лены. – У участника программы «Дальневосточный гектар» действительно есть пять лет, чтобы освоить землю. Построить дома, начать вести сельское хозяйство, создать бизнес, обустроить дачу и оформить участок в собственность или аренду. Однако уже через два года безвозмездного пользования человек должен задекларировать выбранный вид использования участка – сообщить, что именно он собирается делать на этой земле. Поэтому думать четыре года, сидя на попе ровно, не получится. В период безвозмездного пользования участок нельзя ни продать, ни подарить, ни заложить, поскольку все права на него остаются у государства. И если ты не освоишь его в течение пяти лет, то потеряешь на него все права, а повторно получить землю уже не получится. Натка, согласись ты уже, что твой очередной прожект не имеет никакой связи с реальностью.
Натка тяжело вздохнула. Даже искусственный интеллект и тот против нее. Что ты будешь делать? Впрочем, мечта о собственном загородном доме не развеялась, а потому Натка с удвоенной силой начала штудировать рекламные объявления в поисках подходящего земельного участка в Подмосковье. Ладно, надо признать, что идея с дальневосточным гектаром вряд ли выгорит, да и не хочет Натка жить нигде, кроме Москвы. Но построить дом недалеко от столицы ей никто не сможет помешать. Нужно лишь терпение и чуточку везения.
Пока что все предложения начинались от двухсот двадцати тысяч за сотку. И тут Натка увидела объявление, которое заставило ее не поверить собственным глазам. Совсем близко от Москвы, более того, практически в том же самом месте, где находился ее старый деревенский дом, фактически на окраине Красных Холмов, где когда-то в советские годы располагались колхозные поля, распродавалась земля всего за десять тысяч рублей за сотку.
Такая низкая цена объяснялась специальной акцией по переводу бывших земель сельскохозяйственного назначения в новую категорию пользования, что Натку очень заинтересовало. На счету в банке у нее лежали шесть миллионов рублей. Если купить тридцать соток, а больше им для семьи и не надо, выйдет всего-то триста тысяч, так что оставшихся денег вполне хватит на строительство приличного дома со всеми удобствами и коммуникациями. Только надо поторопиться, потому что земли вокруг все меньше, а дачу, как говорится, хочется всем.
Костя ее новую идею тоже встретил без всякого восторга.
– Наташа, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Ты же сама мониторила объявления и видела, что земля даже в самом невыгодном месте стоит в двадцать раз дороже. А в хорошем месте и до нескольких миллионов за сотку доходит. Скажи, за счет чего тогда весь этот аттракцион неслыханной щедрости? Да тебя просто обдурят, и все. Деньги заберут, а никакой земли ты не получишь.
– Почему ты так говоришь? – возмутилась Натка. – Ты же даже не изучал вопрос, а уже сразу обвиняешь незнакомых людей в недобросовестности. Знаешь, Костя, это в тебе профессиональная деформация говорит. Ты во всем видишь мошенничество и злой умысел. А всего-то надо съездить в указанный в рекламе офис и все узнать.
– Я никуда не поеду.
– Тогда хотя бы позвони.
– И звонить я не буду. Мне не нужна дача. У меня все равно нет времени на нее ездить.
Пожалуй, в этот вечер они впервые за все время семейной жизни практически поссорились и спать легли крайне недовольные друг другом. Лежа на боку, отвернувшись от мужа, Натка размышляла о том, каким упертым бывает Таганцев. Ничего ему не нужно. Не хочет ради семьи даже пальцем о палец ударить. Как будто не понимает, что она думает в первую очередь о будущем детей, об их здоровье и комфорте. Не для себя же ей нужна эта дача.
Майор Таганцев же, чувствуя, что сон не идет, думал о том, что, пожалуй, немного устал от вечных взбрыков своей неугомонной супруги. Когда-то Наткины непредсказуемость и спонтанность казались ему этаким веселящим газом, способным разогнать тучи любого плохого настроения. Сейчас же ему хотелось немного отдохнуть от этого постоянно грозящего извержением вулкана. И этот симптом казался ему тревожным. Жену майор Таганцев любил, а семью свою ценил больше всего на свете.
Впрочем, он знал, что любая, даже самая безумная идея не держится у Натальи Кузнецовой в голове дольше, чем пару недель. В самом крайнем случае, месяцев. Конечно, до того, как полностью разочароваться в своей затее, Натка бежит сквозь любые преграды, как взбесившийся носорог, и в жертву взбрыку приносятся и свободное время, и деньги.
Так было, к примеру, когда она решила, что Настя должна стать сначала звездой фигурного катания, а потом кинодивой. Сколько ранних подъемов пришлось выдержать, чтобы возить девочку на ежеутреннюю тренировку, сколько денег потратить на дополнительные занятия!
Правда, на фоне последнего Наткиного
