Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова
— Спасибо вам, — искренне сказала Лена, — я поеду туда завтра.
Тут же в холле банка он набросал ей карту и маршрут, причем предлагал сделать локацию на телефоне, и Лена с трудом увела разговор в сторону, потому что телефона у нее не было. Он удивился и сдержал вопрос только потому, что она посмотрела на него ласково и попросила называть не госпожой Голубевой, а просто Леной.
Он смутился, вообще-то он был славный, но Лена вовремя напомнила себе, что никому не может доверять.
Перед тем как проститься, она попросила порекомендовать ей недорогую гостиницу, на что он ответил, что с этим трудно: лето, город полон туристов. Потом просветлел лицом и воскликнул:
— Эврика! Есть одно место. Это… типа общежития, комнаты отдельные, можно и посуточно снимать.
Лена вспомнила общежитие у них в городе, где жила пару недель, когда муж выгнал ее из квартиры: жуткие скрипучие кровати, пыльные выцветшие занавески, туалет в конце коридора, в который лучше вообще не заходить, комендантша злая, как ведьма, да еще парни пьяные вечно под окнами орут.
Ганюшкин совершенно правильно понял ее взгляд и улыбнулся, снова помолодев:
— Не подумайте плохого, там хозяйка очень приличная женщина, она сама в этой квартире раньше жила, потом выкупила ее и сделала типа гостиницы. Жильцов берет только по рекомендации, чтобы порядок был. Я когда учился, комнату у нее снимал, так что сошлитесь на меня, она цену не заломит… Я позвоню…
Они сердечно простились, и Лена поехала в общежитие или в гостиницу, кому как нравится.
По дороге зашла в торговый центр и купила там самые необходимые вещи: белье, косметику, пару футболок. Потом съела пиццу и зашла там же в магазинчик, где продают телефоны. Выбрала самый дешевый, без прибамбасов. Хотела позвонить тете Дусе, поскольку помнила ее домашний телефон наизусть, но призадумалась.
Инцидент, происшедший в поезде, наверняка уже известен. Еще бы, это же железная дорога, там свои порядки и своя охрана. А тут поезд остановили, едва с рельсов не сошел, расследование наверняка будет. Станут пассажиров опрашивать, и хоть не на своем месте она ехала, все же определят, кто она. Билет-то по паспорту покупают.
И получается, что пассажирка сбежала из поезда. Или ее выкрали. То есть очень может быть, что ее уже ищут. И что ей сказать, когда найдут? Нечего ей сказать, потому что признаваться в двух убийствах она не собирается.
Так что, пожалуй, не будет она пока никому звонить. Как та же тетя Дуся говорит: береженого бог бережет. А там уже посмотрим, как все обернется…
В нотариальной конторе события шли своим чередом.
Как только нотариус с новой клиенткой вышли, Зоя Робертовна вскочила с места и подбежала к неказистому типу.
— Ты что это себе позволяешь? — прошипела она, оглянувшись на дверь. — Ты совсем с катушек сошел, раз прямо сюда приперся? Сколько раз я тебе говорила…
Он не ответил, только лениво дрыгнул ногой, тогда она вырвала из его рук глянцевый рекламный проспект, которым он прикрывал лицо, и едва сдержалась, чтобы не отхлестать его по щекам этой дурацкой бумажкой.
— Спокойно, Зоя, — сказал он гнусавым голосом, лениво растягивая слова, — не надо так нервничать!
— Нервничать? — Она хотела заорать, но снова опасливо оглянулась на дверь. — Да я тебя убью! — вместо крика вышел скрип, как у несмазанной двери.
Он ничуть не испугался, только усмехнулся, стало видно, что двух передних зубов у него нету.
— Меня уволят с работы, — глухо сказала она.
— Не уволят, — отмахнулся он, — этот тюфяк Ганюшкин без тебя как без рук, сама говорила. Скажи лучше: эта девка вступила в наследство? Можно теперь к ней подкатиться насчет продажи дома?
— Тебе зачем этот дом? — спросила она, поморщившись. — У тебя все равно денег нету.
— Не твое дело, — отмахнулся он без всякого раздражения, — меня один человек попросил посодействовать.
Она отошла от него и села за свой стол. И весь он отразился в ее глазах: тощий, потертый, в грязноватой одежде, да еще зубов нету.
Он что, никогда на себя в зеркало не смотрит? И правда он не понимает, что с ним ни одна уважающая себя женщина и двух слов не скажет? Не уважающая, кстати, тоже, та просто подальше пошлет его открытым текстом, пока первая рассусоливать будет и слова поприличнее выбирать.
Ох и как же он ей надоел за сорок лет знакомства! Ну да, именно столько ему сейчас. Говорят же, что в сорок лет ума нет — и не будет. Или это про деньги?
Вот родила мать его от любовника, когда ей, Зое, двенадцать лет было, с того времени он на ее шее камнем и висит. Мать умерла рано, перед смертью клятву из нее вытянула, что не бросит она братика. Из-за него и с личной жизнью у Зои ничего не вышло.
А сам брат дурак дураком, ни образования, ни профессии, одна лень, и вечно ввязывается в какие-то сомнительные операции. И когда же это кончится…
— Так слушай, девка эта как тебе показалась? Дура деревенская, можно ее напарить, задешево дом купить? — напомнило о себе это чудовище, приходящееся ей единоутробным братом.
Зоя видела документы в компьютере, клиентка подписала бумагу о том, что обязуется не продавать дом в течение десяти лет. Но знать об этом братишке необязательно.
— Попробуй, — сказала она и опустила глаза, чтобы он не увидел злорадного блеска. — Завтра она едет дом смотреть, может, на месте ее уговоришь…
Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он ушел. И никогда не возвращался.
Пожилой, элегантно одетый мужчина остановился перед витриной антикварного магазина.
Он засмотрелся на старинную серебряную статуэтку — рыбак-китаец держал в руках круглую снасть с сеткой для ловли рыбы. Статуэтка эта была, собственно, чайным ситечком.
Пожилой господин вошел в магазин.
Дверной колокольчик приветливо звякнул.
Антиквар, сидевший за прилавком, поднял взгляд, оторвавшись от старинной монеты, которую разглядывал, и проговорил с церемонной старомодной интонацией:
— Чем я могу быть вам полезен?
— Можете. Я хотел бы купить то чайное ситечко, что выставлено в витрине.
— Ситечко? Какое ситечко? — Глаза антиквара подозрительно забегали.
— Ну, серебряное, в виде китайского рыбака.
— Ах это! Извините, оно не продается.
— Как это — не продается? Я думал, у вас магазин, а не музей! Я думал, у вас все продается!
— Совершенно верно. Но это ситечко служит украшением витрины, поэтому я его не продаю.
— Как же так? На нем ведь даже ценник есть! Значит, его можно купить…
— Нет, к сожалению, нельзя! — антиквар развел руками.
