Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова

Тут она сообразила, что еще не была на втором этаже, и поднялась по лестнице.

Она оказалась в большой полутемной комнате.

Здесь были окна, но они были задернуты плотными темными шторами.

Лена отдернула одну штору.

В воздух поднялось облако застарелой пыли, но одновременно в окно хлынул солнечный свет, и Лена смогла рассмотреть обстановку этой комнаты.

Она очень отличалась от тех, что внизу.

Если комнаты внизу были очень просто обставлены, наподобие старой дачи или простого деревенского дома, то здесь Лена увидела нечто вроде профессорского кабинета.

Почетное место в комнате занимал письменный стол — массивный, старинный, из красного дерева, украшенный резьбой.

Еще в этой комнате было два книжных шкафа — тоже старинные, застекленные. Книги в них были старые, в тисненых переплетах и по большей части на иностранных языках.

Были здесь и два глубоких кресла, и несколько стульев, но больше всего Лену удивило пианино — тоже старинное, украшенное резьбой в виде ветвей и экзотических плодов.

Она покосилась на пианино.

Как давно она не видела вблизи пианино! Ну да, с того времени как закончила школу, там в младших классах учительница пения барабанила по клавишам старенького, вечно расстроенного инструмента. Песни, которые заставляли петь, были ужасные, да и тянули школьники кто в лес, кто по дрова.

Лену училка поначалу отличала, говорила, что у нее абсолютный слух, потом говорила, что слух-то есть, но голос слабый, так что запевалой ее не поставишь. И вскоре потеряла к ней интерес, чему Лена была только рада. Как и тому, что не призналась противной училке, что умеет играть на фортепьяно. Не то чтобы умеет, но к поступлению в школу Лена знала ноты и могла наиграть кое-что по слуху. Или коротенькие пьески.

Дома пианино у них не было, и мать отчего-то очень сердилась, когда Лена пыталась играть хоть на столешнице. Она начинала кричать и велела Лене немедленно все прекратить. И понемногу Лена забыла и ноты, и само чувство, когда сидишь за инструментом.

Тем более что школьное пианино не шло ни в какое сравнение с этим — старинным, удивительно красивым. Лене почему-то казалось, что и звучит оно чисто, что, разумеется, не могло быть правдой — все же ему много лет, наверняка оно расстроено.

Почему-то она не стала это проверять, а для начала подошла к письменному столу, выдвинула один за другим ящики.

Три ящика оказались пустыми — внутри не было ничего, кроме слежавшейся пыли.

Четвертый ящик был заперт.

Лена снова взглянула на пианино и не выдержала. Она подошла к инструменту, села на круглый табурет, предварительно смахнув с него пыль, подняла крышку.

Она давно уже не прикасалась к клавишам и не была уверена, что сможет сыграть хоть что-нибудь… хоть какую-нибудь простенькую ученическую пьеску…

Хотя говорят, что, раз научившись играть на фортепьяно, никогда не разучишься…

Не то чтобы она научилась… на миг она задумалась, где и когда она училась играть на фортепьяно. В их городе была одна музыкальная школа, но Лена туда не ходила. Получается, что училась она раньше? Но в школу она пошла в первый класс в том городе, где жила.

Лена прислушалась к себе. В голове всплыли какие-то смутные воспоминания, как она сидит в классе, и женщина с пышными седыми волосами берет ее руку и ставит на клавиатуру. Клавиши холодные, и Лена чуть вздрагивает, потом нажимает на клавиши по порядку и понимает, что каждая звучит по-разному.

Сейчас Лена опустила руки на клавиатуру старого инструмента, пробежала пальцами по клавишам…

Пальцы жили своей собственной жизнью, они как будто помнили то, что сама Лена забыла. Но инструмент…

Инструмент был не то чтобы совсем расстроен, но две или три клавиши совсем не звучали, как будто им что-то мешало.

Лена встала, подняла крышку, закрывающую внутреннее устройство пианино.

Она посветила внутрь клавиатурой телефона — и действительно увидела, что между струнами и молоточками лежит какой-то прямоугольный темный предмет.

Протянула руку и вытащила инородный предмет.

Это оказалась записная книжка в черной кожаной обложке.

Интересно…

Если эту книжку спрятали — значит, в ней записано что-то важное!

Она открыла книжку, взглянула…

Все страницы были заполнены мелким бисерным почерком, но она не смогла прочесть ни одного слова.

Все буквы были знакомы — но они были расставлены в каком-то безумном порядке и составляли странные, непонятные, бессмысленные слова.

Что это — розыгрыш? Развлечение безумца?

Но в книжке было слишком много плотно исписанных страниц, слишком большой труд для розыгрыша…

Да и потом, кого хотел разыграть хозяин этой книжки? Случайного человека, незваного гостя, который без приглашения зайдет в этот дом? Или ее, Лену?

Нет, это не розыгрыш. В книжке наверняка записано что-то важное, настолько важное, что это понадобилось зашифровать.

Вот именно.

Записи в книжке были зашифрованы…

Лена долго разглядывала первую страницу книжки, пытаясь хоть что-то понять.

Нет, это бесполезно…

Она слышала, что есть люди, которые умеют читать зашифрованные тексты, но сама никак не входила в их число.

Лена положила черную книжку на письменный стол и снова села за пианино.

Снова пробежалась пальцами по клавиатуре…

На этот раз все клавиши звучали.

И пианино удивительным образом не было расстроено.

Непонятно, как это могло случиться. Ведь оно наверняка стояло долгие годы в этом доме, где никто не следил за температурой и влажностью.

Единственное, что можно предположить — что хозяин дома не так давно приглашал опытного настройщика, который привел инструмент в порядок…

Пальцы еще раз пробежали по клавиатуре — и Лена сама не заметила, как заиграла забытую мелодию.

Адажио Бартока… Первая вещь, после простых детских песенок, про которую учительница с седыми волосами сказала, что это музыка.

Простая трогательная мелодия заполнила всю комнату.

Лена думала, что вспомнит многое, но, кроме учительницы, больше ничего не всплыло в памяти.

Где она училась музыке? Где жила?

Иногда во сне она видела огромный город, с прямыми улицами, с площадями и конными памятниками. Когда в детстве она пыталась пересказывать свои сны матери, та начинала злиться.

— Этого не было! — кричала она. — Это все твои выдумки, это только сны! Не смей про это думать!

И понемногу сны прекратились.

Лена посмотрела на настенные часы, которые все еще шли, видно, батарейка действовала.

Получалось, что она провела здесь уже полдня, нужно уезжать.

Напоследок она оглянулась. Что ж, дом ей нравится. Она не собирается его продавать, да и не получится. Но и жить здесь… что она тут станет делать?

Но нужно