Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова

— Ларочка? — Викентьева отрицательно покачала головой. — Нет, делами компании она никогда не интересовалась. Вскоре после замужества ушла из рекламного агентства и осела дома, по ее собственному выражению.

— Да, но я хотела кое-что уточнить, — продолжала я, несмотря на замечание моей собеседницы. — Лариса рассказала, что ее муж говорил по телефону с Солодиловым. Как раз перед тем, как у него случился сердечный приступ.

— Да? — Екатерина Геннадьевна с любопытством посмотрела на меня. — Я не знала, надо будет спросить у Ларочки. И о чем же они говорили, если не секрет?

— Не секрет, — отозвалась я, — но Лариса Николаевна услышала лишь, что Белорецкий мог что-то сболтнуть. Видимо, нечто такое, что могло бы привести к серьезным проблемам.

Викентьева ненадолго задумалась.

— М-да… — проговорила она. — Видимо, действительно что-то очень серьезное, если Владислав после этого разговора до утра не дожил. Но единственное, что мне приходит в голову…

Она с сомнением посмотрела на меня и продолжила развивать свою мысль:

— Видимо, Белорецкий кому-нибудь рассказал о фонде, который сам же и придумал.

— Но зачем ему было это делать? — усомнилась я. — Это ведь не в его интересах.

— Да так просто, — беспечно отозвалась Екатерина Геннадьевна. — Порисоваться перед кем-нибудь захотел. Он ведь был самым настоящим нарциссом. Любил похвастаться — смотрите, какой я умный и ловкий, куда вам всем до меня. Хотя это всего лишь мое предположение, — добавила она, немного помолчав.

«Как и то, что Белорецкий вообще кому-то рассказывал об их проделках с акциями, — подумала я. — Сплошные предположения, причем преимущественно непроверяемые».

— Может быть, они опасались, что Артемий Витальевич делился этими сведениями со своей женой, Виолеттой? — озвучила я очередную гипотезу. — А она успела с кем-нибудь это обсудить. Вы ведь слышали, что с ней случилось?

Викентьева со вздохом кивнула.

— Конечно, слышала. Но здесь мне вряд ли удастся чем-нибудь вам помочь, я ведь даже знакома с ней не была. К этому несчастному юному существу я испытываю лишь искреннюю жалость, но не думаю, чтобы Артемий делился с ней такого рода соображениями.

— Но ведь она все-таки была его женой, — возразила я и тотчас вспомнила о первом завещании, согласно которому все его имущество должна была унаследовать Виолетта. Вполне возможно, что Белорецкий рассказал своей молодой супруге как о самом завещании, так и о его условиях, ведь не настолько уж он был скрытен. Такая подозрительность уже попахивает патологией.

Однако Екатерина Геннадьевна решительно отказывалась разделить мое мнение на этот счет.

— Наш великолепный Темочка не нуждался в духовной и интеллектуальной близости с дамами, они интересовали его в несколько ином аспекте, — сообщила Викентьева с едкой иронией в голосе и тотчас спохватилась: — О покойнике, конечно, не следует так отзываться. Сама не понимаю, как сорвалось. А Тему жаль, так нелепо уйти, при его жизнелюбии.

— Неужели он так и не выстроил ни с кем из женщин доверительных отношений? — спросила я с деланым удивлением. — Он ведь умел очаровывать…

— Меня он не очаровал, — холодно отозвалась моя собеседница, глядя куда-то в сторону.

Не очаровал, но пытался, мысленно дополнила я это краткое сообщение. Я вдруг осознала, что Екатерина Викентьева — женщина совсем иного склада, чем Аверченкова. Поэтому не стоит ждать от нее откровений о том, как она надавала кому-то по рукам. И какая, однако, странная дружба связывала четверых успешных мужчин. Да и были ли они действительно друзьями?

— А что касается Владислава… — заговорила вдруг Екатерина Геннадьевна уже совсем другим тоном.

— Да? — заинтересованно спросила я, поскольку моя собеседница сделала паузу, словно собираясь с мыслями.

— Неудивительно, что он всполошился, ну и перепугался, конечно, — спокойно заявила Викентьева. — Он ведь не так давно был замом по экономике, значит, его подпись появлялась на документах чаще других. Да практически на всех. И если бы всплыло что-то противозаконное, его голова полетела бы первой.

— Но ведь все четверо отошли от дел, — напомнила я.

— Да, но отчетности-то никуда не делись, — возразила Екатерина Геннадьевна. — Да и не совсем они ушли из этого бизнеса, ведь на руках у каждого по-прежнему остаются акции. И я предполагаю, что они, так или иначе, действуют через подставных лиц. И если это откроется…

Викентьева внезапно резко повернулась в мою сторону, глядя на меня в упор.

— Теперь понимаете, как вы их напугали? — серьезно спросила она. — Сами-то не боитесь?

— Нет, Екатерина Геннадьевна, я не боюсь, — спокойно отозвалась я.

Знала бы моя собеседница, в какие передряги мне доводилась попадать, она бы усомнилась, действительно ли это я собственной персоной сижу перед ней живая и невредимая. Уж не с имитацией ли она все это время беседовала?

— Ну что ж, удачи вам, Татьяна Александровна, — задумчиво произнесла Екатерина Геннадьевна, хотя ее взгляд выдавал беспокойство. — Но все же будьте осторожны в разговоре с Викентьевым. Уж он-то точно даст фору всем троим.

Хотя предостережения Екатерины Викентьевой и показались мне несколько забавными, они все же заставили меня насторожиться. Ведь и Лариса Аверченкова весьма нелестно отзывалась о моральных качествах Анатолия Викентьева. Но в то же время невольно созданный вокруг него своего рода демонический ореол вызывал жгучее любопытство. Две весьма неглупые, вполне благополучные, к тому же успешно справлявшиеся с жизненными испытаниями женщины чуть ли не в один голос советовали быть начеку именно с этим мушкетером. А любопытство вкупе с ощущением опасности, как правило, вызывало во мне мощнейший всплеск энергии, так что вместо того, чтобы впасть в уныние, я с нетерпением ждала встречи с этим злым гением.

Однако пообщаться с Анатолием Викентьевым мне удастся в лучшем случае завтра. Причем рассчитывать на эту беседу мне на данный момент пришлось лишь чисто гипотетически, поскольку Викентьев запросто мог отказаться со мной разговаривать, вежливо или не очень.

Ну а пока я решила уточнить некоторые детали, касающиеся двух завещаний Белорецкого.

— Слушаю, Татьяна Александровна, — вежливо отозвался Первайкин, едва я набрала его номер.

— Дмитрий Вячеславович, извините, что отвлекаю от дел… — церемонно начала я.

— Все в порядке, — бодро отозвался следователь. — Чем могу помочь?

— Хочу уточнить детали первого завещания Белорецкого, — пояснила я. — Того, где он все свое имущество завещал супруге.

— Так… Минуту. — Первайкин, видимо, открывал нужную папку. — Так что вас в нем интересует?

— Две квартиры в столице, они фигурируют в этом документе?

— Хм… Нет, — голос Первайкина звучал удивленно, — ни о какой столичной недвижимости в завещании не упоминается. Хотя есть кое-что, возможно, вас заинтересует…

— И что же? — Я буквально обратилась в слух.

— Во втором документе количество завещанных акций значительно возросло, — сообщил Первайкин. — Вам это о чем-то говорит?

— Да, но