Сосуд порока. Гиляровский и Станиславский - Андрей Станиславович Добров

— Мишу?

— Мухаммеда. Наследного принца.

— А, этого… принца? Да, я видел его.

— И как он? — она спросила с волнением.

— Плотный такой…

— Нет. Что он говорил вам?

— Да почти что и ничего. Мы разговаривали с Сергеем Марковичем Шапшалом. Он ввел нас в курс дела. А принц просто подписал распоряжение.

Тут я повернулся к Маше.

— Понимаешь, совсем замотался и не успел тебе рассказать.

— Я уже прочитала.

— Эта брошь, — сказала Рублева, — он вез ее для меня.

— Возможно.

— Шапшал не хочет, чтобы мы встречались. А я места себе не нахожу…

— Из-за броши? — спросила Маша.

— Брошь? Нет. Я хочу увидеть принца. Я соскучилась. Мы так редко видимся.

— Вы любите его? — прямо спросила моя жена.

Балерина опешила от такого прямого вопроса. Да уж, моя жена умела сразу попасть в точку. Рублева прикрыла глаза, а потом все-таки ответила.

— Наверное.

Я крякнул.

— Наверное! Внешне он не очень похож на человека, которого может любить такая красивая девушка, как вы.

Рублева кивнула.

— Да. Но он был очень добр ко мне. Хотя плохо говорит по-русски.

Маша вздохнула.

— Вы хотите выйти за него замуж? — ее голос стал вдруг мягким.

— Он вообще-то женат, — пробурчал я.

— Да, он женат, — вздохнула танцовщица. — Мусульманам можно иметь несколько жен… Но я понимаю, что тогда моя карьера…

Она вдруг посмотрела на Машу. И сказала:

— Нет, меня просто устроит быть его любовницей. Только. Это странно и даже неприятно, но такова участь балерин, пока они молоды. Вот когда я состарюсь… я буду искать себе мужа. Сейчас же я замужем за танцем. Понимаете?

— А я — за Гиляровским, — сказала Маша. — Это не балет, но что-то между Камаринским и гопаком.

Рублева посмотрела на меня и неожиданно фыркнула.

— Так что же вам нужно от меня? — спросил я.

Она достала записку.

— Передайте Мише. Но только так, чтобы Шапшал об этом не узнал.

Я не взял в руки эту бумагу, а поинтересовался:

— Что там? Я не могу читать чужие письма, но и дело, судя по всему, серьезное.

— Просьба о свидании, — ответила Рублева.

— Возьми, Гиляй, сунешь принцу по-тихому, — посоветовала жена. — Конечно, нехорошо обманывать персидскую жену, но ведь она же не здесь.

— Она далеко, она не узнает, — тихо прошептала балерина. Казалось, это были не ее слова, а того самого принца, которые он говорил Рублевой в минуты близости.

Я взял письмо и положил его во внутренний карман. Рублева, так и не попробовав кофе, попрощалась и ушла. Маша поймала меня в коридоре и взяла за воротник.

— Слушай, Гиляй, — сказала она, — надеюсь, ты меня так не обманываешь? Как принц свою жену?

— Побойся Бога!

Маша прижалась к моей груди и прошептала:

— Бедная испуганная девочка.

— Она глупая, очень глупая, — сказал я.

— Она женщина. Очень женщина, — ответила Маша.

Глава 12. Словно бусы, сказки нижут, самоцветки, ложь да ложь…

Весь день мне пришлось выпроваживать и других гостей — моих коллег журналистов, которые звонили по телефону и ломились в дверь, узнать, как там с расследованием пропажи брошки принца. Вот вам и одна заметка в «Листке»! У дома даже собралась кучка самых оторванных корреспондентов, ожидая, что я выйду на улицу. Так что я крикнул через окно своему кучеру Водовозу, чтобы тот не ждал меня и тут же закрыл окно от назойливых голосов коллег.

— Маша, — крикнул я жене, — я сегодня никуда не пойду, останусь дома.

— А как же послание этой балерины? — спросила она из кухни.

— Завтра передам. И на звонки не отвечай.

— Вообще?

— Если только тебе позвонят. А меня не зови.

— Ладно.

Я решил отвлечься и сел за статью о болгарских борцах, но через час в дверь начали так звонить, что и у меня вскипело в груди. Ну, думаю, пойду разберусь, кто там такой настырный! Распахнул дверь и чуть не замахнулся для удара, но увидел Головина и Станиславского.

— Мы там немного почистили улицу, — спокойно сказал контрразведчик. — Разогнали корреспондентов. А кто вернется, тому городовой выпишет штраф. Пустите к себе?

— Что-то случилось? — спросил я, отодвигаясь в сторону.

— Вот-вот, — кивнул Станиславский. — Ко мне приехали, попросили навестить вас, а почему — не сказали. Может, объяснитесь, господин Головин?

— Случилось, — кивнул Андрей Андреевич, — только не у меня, а у вас, — он наставил палец на меня.

— Что?

— Ну… Пойдемте в вашу гостиную. Поговорим.

Мы прошли в гостиную, Маша тут же принесла нам кофе со сливками… они были уже не такими свежими, как утром… и вышла. Но я точно знал, что она стоит у двери и подслушивает.

— Пару часов назад у вас была танцовщица Большого театра Анна Александровна Рублева, — сказал Головин.

— Следите за домом? — проворчал я.

— Конечно.

— Была. Но ее-то привез Павел Семенович Зиновьев, врач-патологоанатом.

Андрей Андреевич махнул рукой.

— Зиновьев известный поклонник балета. Хотя и скрывает это от посторонних. Рублева просто воспользовалась им. Но Зиновьев вас знает. И может представить. Вот и все.

— Воспользовалась? — с интересом спросил Станиславский. — Она именно воспользовалась?

— Думаю, да. — Головин отпил кофе из чашки. — Рублева действительно интересовала наследного принца Мухамеда во время прежних приездов. И та самая брошь, которое вы сейчас так усиленно ищете… — он выразительно обвел мою гостиную, — возможно, подарок именно ей.

— Но! — сказал режиссер и предложил контрразведчику продолжать.

— Но! — продолжил тот. — У нас есть опасение, что с Рублевой поработала третья сторона. Просто за деньги. Или поймав на какой-нибудь… скажем так, шалости. В общем, я думаю, что эта танцовщица приезжала к вам, Владимир Алексеевич, не просто так. Полагаю, она потребовала что-то от вас.

Мы со Станиславским переглянулись. Я кивнул, передавая слово ему.

— Андрей Андреевич, — как можно мягче сказал Станиславский, — вы требуете у меня, у Гиляровского только правды. И при этом используете нас в своих интригах. А что, если мы попробуем спросить о правде у вас? А?

— На данном этапе я могу раскрыть только часть наших секретов. То, о чем вы и сами уже смогли догадаться, — отозвался Головин.

Тут и я уже не стерпел:

— Принц-то не настоящий! Нет?

Контрразведчик кивнул:

— Нет. Хотя его готовили и мы, и персы. Причем долго.

— А настоящий Мухамед Али-Мирза сейчас скрывается в Персии.

— Он скрывается.

— А договор с Россией?

— Это вас не касается, — покачал головой Головин. — Договор есть. Но это не ваше и не наше дело. Нам нужно с помощью поддельного принца раскрыть заговор английской разведки. Оттянуть, скажем так, все внимание на себя.

Станиславский покачал головой:

— Но ваш-то «принц», он похож хотя бы?

— Внешне — очень. Но с Рублевой ему лучше не встречаться… Она может насторожиться и передать свои сомнения англичанам.

— Господи, — вздохнул я, — да сколько тут