Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

– Не буду. У Антона Михайловича чувство самосохранения сильнее остальных. Он не станет переходить вам дорогу.

Афоня откинулся на спинку стула и улыбнулся расслабленно и легко, отчего его лицо вновь сделалось мальчишеским. И Алексей вдруг понял, что перед ним игрок. Только не игрок в карты, как следователь Макрушин. Афанасий Прилепко играл в жизнь и, надо признать, до сих пор выигрывал. Помнится, Глафира Малиновская говорила про Вельскую, что люди лишь пешки в её игре. Но даже Анне Юрьевне было далеко до трактирщика Афони. Вельская руководила своим окружением, Афоня же для каждого человека создавал отдельную реальность. И каждой фигуре начинало казаться, что жизнь вертится вокруг неё. Когда твои желания сбываются, так легко забыть, чья рука их исполняет. А после эта рука, ласково поглаживая, начинает управлять тобой…

Алексей нахмурился и произнёс:

– Афанасий Григорьевич, я, должно быть, выгляжу абсолютным глупцом в ваших глазах. Но я точно знаю, что вы лжёте. Игры ваши не столько просты и безобидны, как вы пытаетесь рисовать. Думаю, вы работаете в обе стороны: и наживаетесь на войне, и от власти тоже не откажетесь. Хоть политические мотивы вы и отрицаете.

Афоня усмехнулся:

– Сможете доказать?

Алексей помолчал, раздумывая.

– Доказательств у меня нет ни единого. И на вопросы мои вы не ответили ни разу. Наш разговор протекает весьма примечательным образом: я высказываю утверждения, а вы их не опровергаете, но и не подтверждаете тоже. Весьма завидное умение, скажу вам честно…

Афоня улыбнулся:

– Приятно иметь дело с умным человеком. Так честность за честность: то, что я не отвечаю на ваши вопросы и вы не имеете доказательств, – единственная причина, которая позволит вам выйти отсюда.

Алексей скривился:

– Премного вам благодарен.

Афоня кивнул великодушно.

– Вы мне нравитесь. Не хочется, чтобы вы погибли по неосторожности. Возможно, я даже немного завидую вам, Алексей Фёдорович!

«Сговорились вы, что ли, с Квашниным?» А вслух спросил:

– Чему же?

– Вам не нужно держать нос по ветру, быть всегда настороже. Вы ведёте своё смешное расследование, должно быть, пытливый ум требует движения. Но не это главное… есть в вас какая-то основательность, будто вы уже нашли самое ценное. Я бы купил, да только вы не продаёте.

– Не понимаю, о чём вы, Афанасий Григорьевич.

– И ладно!

Афоня встал, протянул руку к двери, жестом предлагая выйти. Алексей поднялся. Уходить молча не хотелось.

– Думаю, Афанасий Григорьевич, господин Селиверстов не станет считать ваши хулиганские акции баловством. И вполне вероятно, что скоро именно ваша свобода станет ценностью, которую придётся выкупать втридорога.

Афоня шутливо замахал руками:

– Ой, не каркайте, Алексей Фёдорович! Такой приятный был разговор, и вот вы снова за своё!

Алексей двинулся к двери, но выйти ему не удалось. В дверном проёме появился давешний официант, только сейчас лицо его было белым в цвет фартука, а на щеках красовались малиновые пятна. Подобное сочетание встречается в минуты наивысшего волнения, да официант его и не скрывал. Неожиданно тонким голосом он выкрикивал:

– Доктора! Доктора!

– Что случилось, любезный? Я – доктор!

Но официант будто не услышал. Он отыскал за спиной Алексея фигуру Афони и запричитал:

– Афанасий Григорьич, что ж делается-то! Генерал-то… с гостями…

– Да что же?

– Помирают господа!

Алексей набрал воздуха и гаркнул официанту прямо в лицо:

– Скорее веди, идиот!

Тот вздрогнул, моргнул и побежал.

Бежать пришлось недалеко. В одном из соседних кабинетов некоторое время назад, очевидно, обедали несколько мужчин. Только двое из них сейчас лежали на столе без признаков жизни, а третий хрипел, задыхаясь, и пускал пену изо рта. Алексей метнулся к нему, но через пару мгновений и этот господин замер, закинув голову и закатив глаза. От погибшего исходил резкий запах горького миндаля.

Алексей пощупал пульс у других господ. Без сомнения, все были мертвы.

– Налицо признаки отравления, – заявил он подоспевшему Афоне. – Господа отравлены веществом из ряда цианидов.

– Сделайте что-нибудь, вы же врач!

– Лечить мёртвых я не обучен, простите.

Алексей осмотрел стол. Взгляд его задержался на бутылке коньяка. Он похолодел.

– Это коньяк из подвалов Малиновских? Вы получили мою записку, что он отравлен?

Афоня покачал головой. Алексей чуть не застонал. Иван вновь обманул его, не отправив записку с предупреждением. Побоялся Афониного гнева, не иначе. А это означает, что вряд ли он когда-нибудь ещё встретит Ивана и кухарку Катерину, скорее всего, они уже далеко. Не с кого спросить, и некому опознать в шофёре Вельской «синеглазого цыгана».

– Мы не первый раз этот коньяк гостям подаём, жалоб до сих пор не поступало, – встрял официант.

– Сгинь! – мрачно приказал Афоня.

– Стой! – тут же перебил Алексей.

Официант замер, переводя испуганные глаза с хозяина на гостя.

– Найди мне чистую ёмкость с крышкой, чтобы плотно закрывалась. Что-нибудь навроде аптечного пузырька, – велел Алексей.

Официант кивнул и испарился.

Алексей наклонился к бутылке и понюхал содержимое. Потом, обернув пальцы салфеткой, понюхал рюмки одну за одной. К сожалению, естественный аромат коньяка был так силён, что не позволял различить, есть ли в нём примеси.

– Почему вы решили, что отравлен именно коньяк? – спросил Афоня, по-прежнему стоявший у дверей.

– Потому что так уже было, – ответил Алексей, принимая из рук вернувшегося официанта небольшой водочный графинчик с крышкой. Хороший графинчик, в карман сможет поместиться. Подумав, Алексей не стал отливать коньяк из бутылки, а плеснул в графинчик из бокала, которым пользовался один из отравившихся господ.

– Рекомендую вам больше не подавать гостям этот коньяк. Хотя полиция, скорее всего, и так изымет его весь.

При слове «полиция» официант вздрогнул и принялся истово креститься. Алексей только головой покачал. В какие неожиданные моменты на людей нападает приступ веры!

Афоня так и стоял, насупившись. Было видно, что хозяин трактира принимает решение. И одна из его частей – выпускать ли наружу невольного свидетеля. Или же оставить его здесь, в компании уже мёртвых господ? Алексей одёрнул себя. Что за попытка чтения мыслей трактирщика? Да ещё не в свою пользу.

Наверняка идея скрыть произошедшее посетила Афанасия Григорьевича, как посетила бы любого другого. Да только как это сделать? Господа в кабинете собрались не простые. Одного из них официант «генералом» назвал, остальные ему под стать. Судя по одеянию, люди знатные и богатые. Исчезнуть просто так они не могут, значит, полицейского расследования не избежать.

– Не смею вас больше задерживать, – вдруг произнёс Афоня. И Алексей выдохнул. Не смея гневить судьбу и не дожидаясь, пока Афанасий передумает, он поспешил откланяться.

Провожать его никто не стал. Алексей спустился со второго этажа на один пролёт и нырнул за