Испытательный полигон - Майкл Коннелли

были готовы обрушить всю силу правосудия на "Тайдалвейв". Один из присяжных, маляр, поделился своими эмоциями: — Вы держали их в напряжении. Я был готов к более решительным действиям. То, что они сделали с той девушкой, — это ужасно, и так жаль её мать. Хотя сумма компенсации засекречена, я надеюсь, им пришлось заплатить немало."

Я ценил их слова, но понимал, что они слышали только мою версию событий. Однако истинное чувство триумфа, будто я "съел медведя", пришло после того, как судья распустила присяжных. Именно тогда она произнесла: — Мистер Холлер, вы всегда будете желанным гостем в моём суде.

Эти слова, подобно взрывному гитарному риффу Сантаны, захлестнули меня. Я на мгновение потерял самообладание и улыбнулся, выразив предвкушение следующей встречи.

— Есть ещё вопрос о возможном неуважении к суду, — добавила судья, — Но я решила оставить его без последствий. Вы свободны, мистер Холлер.

— Благодарю вас, Ваша честь, — ответил я.

Когда я вышел на солнце — на те же ступени, где накануне праздновал пятьдесят два миллиона — медведь в ответ вцепился в меня.

Телефон завибрировал, пока я надевал солнечные очки. На экране — Калифорнийский исправительный медицинский центр в Стоктоне.

Но это был не звонок за счёт вызываемого абонента от Дэвида Сноу.

— Микки Холлер, — ответил я.

— Майкл Холлер? — спросил мужской голос. — Адвокат?

— Да. Это я.

— Это сержант Тамар из исправительного медицинского центра Стоктона. Вы являетесь адвокатом заключённого Дэвида Фрэнсиса Сноу?

— Да. Верно.

— Я обязан сообщить вам, что Дэвид Фрэнсис Сноу скончался сегодня утром здесь, в медицинском центре.

Я молчал, пытаясь осмыслить сказанное.

— Скончался? — переспросил я, наконец найдя голос. — Что значит «скончался»? Врачи говорили, у него девять месяцев.

— Я не врач, сэр, — сказал Тамар. — Я работаю в администрации. Подробности вы сможете уточнить у лечащих врачей. Я лишь сообщаю о факте смерти. Мне сказали, что он мирно умер в палате в одиннадцать часов утра. Это всё, чем я располагаю.

— Как мне связаться с его лечащими?

— Я могу передать им ваше сообщение, если хотите.

— Да, пожалуйста. Попросите их позвонить мне.

— Вы поддерживаете связь с его ближайшим родственником? У нас указана Кассандра Сноу, дочь, проживает в Лос‑Анджелесе.

— Да. Я с ней на связи. Она моя клиентка.

— Вы хотите, чтобы я проинформировал её, или вы сделаете это сами?

— Нет. Я сам — сказал я.

— Вы уверены, сэр?

— Уверен.

— По поводу дальнейших действий с телом — общаться через вас или через дочь?

Я не сразу ответил. Я думал о Кассандре.

— Сэр? — подсказал Тамар.

— Да, — сказал я. — Все вопросы через меня. Я всё улажу.

— Хорошо, сэр. Я передам ваше сообщение врачам. Благодарю за уделённое время и соболезную вашей утрате.

— Понял. Спасибо — сказал я.

Он отключился. Я ещё долго стоял на ступенях с телефоном у уха.

Несмотря на мои усилия, я не смог освободить отца Кассандры за время нашего сотрудничества. Но это не имело значения, ведь он не должен был оказаться за решеткой. Вина лежала на мне, так же, как и вчерашняя победа.

Я направился к машине. В нашей профессии не бывает стопроцентных побед, закон непредсказуем. Сегодня ты на коне, завтра — в грязи. Настоящий профессионал возвращается к работе, садится за руль и продолжает движение.

Но этот случай был другим. Он причинил мне боль. Я понимал, что ошибка двадцатилетней давности будет преследовать меня вечно, без шанса на искупление.

Моя собственная жизнь рушилась. Я шел по улице, зная, что должен встретиться с Кассандрой, признать свою вину и взять на себя ответственность. Мне предстояло пережить этот удар, а затем собраться и продолжить борьбу.