Два вида истины - Майкл Коннелли
Босх решил разбить возможности на две части, разделителем между которыми стала видеозапись, сделанная Тапскоттом, на которой Люсия Сото открывает коробку с уликами, предположительно после того, как она много лет пролежала нетронутой на полке в отделе управления имуществом полиции Лос-Анджелеса.
Если подброшенные улики уже были на месте, когда Сото открыла коробку, значит, все было сделано раньше — скорее всего, в период между поездкой Кронина в Сан-Квентин для встречи с Бордерсом в январе и августом, когда он отправил письмо в прокуратуру, предположительно достигнув с Бордерсом определенного соглашения о плане. Это было много времени, и Босх знал, что в реальности ему понадобится помощь Сото, чтобы определить, кто мог иметь доступ к ящику.
В помещении размером с футбольное поле архивы строго контролировались, а доступ к ним документировался на нескольких уровнях. Штат архива состоял из наемных гражданских сотрудников, которые работали под руководством капитана полиции. Доступ к уликам был ограничен сотрудниками правоохранительных органов, которые должны были предоставить соответствующее удостоверение личности и отпечаток большого пальца для всех запросов, а также камеры, которые круглосуточно следили за зонами просмотра улик.
Если генетические улики были подброшены после того, как Тапскотт и Сото забрали коробку из отдела по контролю за имуществом, то в цепочке хранения было несколько мест, где это могло произойти. Детективы должны были доставить содержимое коробки с уликами в лабораторию Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе для изучения и анализа в серологическом отделении. В этом случае в игру вступают несколько лаборантов, которые могли иметь доступ к исследуемой одежде. Но это было много "могло бы быть". Босх знал, что эти дела случайным образом распределяются между техниками и что в протоколы и персонал отдела ДНК встроено несколько проверок на честность, чтобы защитить от коррупции, перекрестного загрязнения и фальсификации улик, намеренной или нет. В первые дни использования ДНК в уголовном процессе наука и протоколы оспаривались со всех сторон и так часто, что со временем брандмауэр честности сделал лабораторию почти непроницаемой. Босх знал, что эта сторона уравнения была маловероятной.
Чем больше Босх рассматривал эти две возможности, тем больше убеждался, что подстава в лаборатории маловероятна. Одно только случайное назначение техника для каждого случая, казалось, подрывало эту возможность. Даже в том маловероятном случае, если Кронин держал в руках коррумпированного техника, он не мог быть уверен, что его техник вообще получит дело, не говоря уже о доступ к подбрасыванию ДНК на пижаму Даниэль Скайлер.
Босх все время возвращался к ящику с уликами и возможности его подделки, пока Сото не прорвала пломбы и не открыла его под камерой Тапскотта. Он достал телефон, на котором была записана видеозапись, и снова наблюдал за вскрытием коробки. Пломбы были целы, когда Сото разрезала их и открыла створки коробки. Босх не видел ничего плохого, и это снова привело его в замешательство.
Он подумал о том, чтобы написать Сото и спросить, есть ли у нее доступ к камерам наблюдения в архиве и просила ли она их просмотреть. Но он знал, что такой вопрос, скорее всего, вызовет у нее подозрения относительно деятельности Босха. Это также могло ее разозлить. В конце концов, Тапскотт снимал, как Сото открывает коробку, потому что оба детектива хотели получить видеоподтверждение того, что пломбы на коробке не нарушены. Они сами снимали этот процесс, чтобы избежать необходимости запрашивать видеозапись с подвесных камер. Вряд ли теперь они захотят сделать это для Босха. Они были удовлетворены тем, что вскрытия не было и что ДНК Олмера находилась в коробке на пижаме с первого дня.
Босх снова просмотрел видеозапись, на этот раз отключив комментарии Тапскотта, чтобы сосредоточиться на изображении того, как Сото с помощью ножа для резки коробок разрезает пломбы. На полпути его настоящий телефон зажужжал в кармане, он приостановил воспроизведение и поставил одноразовый телефон в подстаканник на центральной консоли. Он достал телефон и увидел незнакомый номер, но все равно ответил на звонок.
— Алло.
— Гарри Босх?
— Да.
— Циско. Микки сказал, что ты хочешь поговорить со мной.
— Да, как дела?
— Хорошо. Что случилось?
— Я бы хотел встретиться и поговорить с тобой кое о чем. Это конфиденциально. Я бы предпочел сделать это лично.
— Что ты сейчас делаешь?
— Сижу на парковке возле школы Фэрфакс.
— Я не слишком далеко. Наверху у "Гринблатта" будет довольно тихо в это время дня. Встретимся там?
— Да, я могу отправиться туда.
— Ты не хочешь дать хотя бы намек на то, что это такое?
Босх всегда чувствовал слабое трение со стороны Циско за те несколько раз, когда они находились в обществе друг друга. Босх списал это на стандартную враждебность между теми, кто работает на защиту, и теми, кто работает на обвинение. К этому добавлялся тот факт, что еще до того, как Холлер нанял его, Циско был связан с "Святыми дороги" — бандой байкеров, по мнению полиции, и клубом, по мнению самих членов. Кроме того, в дело вмешалась ревность. Босха и босса Циско связывала кровная связь, что придавало им уникальную близость, которой не было у Циско. Босх думал, что Циско может беспокоиться о том, что однажды Босх заменит его в качестве следователя защиты у Холлера. По мнению Гарри, это было маловероятно.
Босх решил дать ему не просто намек.
— Я хочу, чтобы ты помог мне работать под прикрытием в качестве действующего оксикодонового наркомана, — сказал он.
Наступила пауза, прежде чем Циско ответил.
— Да, — наконец сказал он. — Я могу это сделать.
19
Пятнадцать минут спустя Босх сидел в кабинке в обеденном зале наверху ресторана "Гринблатт" на Сансет, попивая кофе и снова просматривая приглушенное видео на своем одноразовом. Место было пустым, за исключением еще одного столика на другом конце зала.
Босх услышал медленный, методичный звук тяжелых шагов, поднимающихся по деревянной лестнице. Он поставил видео на паузу, и вскоре появился Циско. Это был крупный мужчина, который тренировался как фанатик, и, как обычно, был одет в черную футболку "Harley", обтягивающую его мускулистую грудь и бицепсы. Седые волосы были завязаны
