Светотени - Сергей Васильевич Гук

один ранен, Малахольному велели помочь отвести его в комнату и сидеть при нем. Вскоре пришел Длинный и вызвал его в коридор, сказав: «Я обещал тебе боевое крещение, и оно сейчас будет. Пошли». И там, у баррикады, ему велели выстрелить в спину человеку — «привести приговор в исполнение», как сказали ему. Человеку на вид было за пятьдесят, может быть, и больше, Малахольный видел его шею, черные сальные волосы и крупные капли пота, сползавшие за ворот рубашки. Он представил себе, какой страх, да и не страх даже, а животный ужас должно испытывать сейчас живое существо, знающее, что вот-вот, сию минуту, его лишат жизни, — и выстрелил. Человек дернулся всем телом и рухнул на пол. «Плохо, — сказал Длинный, — он еще жив. Прикончи его». И Малахольный вновь послушно поднял пистолет и начал стрелять в лежавшего. После второго выстрела пистолет щелкнул — кончилась обойма. «Разгородить проход, его надо выбросить вниз», — распорядился плечистый со смуглым лицом, которого спутники называли Мулатом.

Дальнейшего Малахольный не видел, он кинулся в туалет, и едва успел содрать маску, как его начало рвать. Лишь одна мысль билась в голове: «Вот теперь мне действительно крышка, теперь мне грозит пожизненное заключение, и ничто на свете не поможет мне, за перестрелку можно было отделаться несколькими годами, а теперь всё, убивал один, без сообщников, и это станет известно». Потом он умылся холодной водой и подумал: «Лучше, если меня пристрелят полицейские, чем гнить в тюрьме заживо». А может быть, удастся вырваться отсюда, улететь за границу, тогда он никогда больше не вернется на родину, это все же лучше, чем смерть или тюрьма. И от этой мысли он немного успокоился.

Во второй половине дня типографии крупнейшего в стране газетного концерна выбрасывали очередной экстренный выпуск «Иллюстрированной». «Данные опроса общественного мнения» — было отбито линейкой, и ниже, набранный более крупным жирным шрифтом, размещался заголовок: «Две трети наших граждан считают: правительство социалистов и либералов должно уйти!»

Это были данные «представительного» опроса общественного мнения, блицопроса, организованного «Иллюстрированной». Двум тысячам человек в различных городах страны был задан вопрос: «Нормально ли, что наше правовое государство вынуждено пасовать перед горсткой бандитов, пытающихся ввергнуть страну в хаос и анархию?» Второй вопрос звучал так: «Если нет, то может ли правительство делать вид, что оно не причастно к разгулу кровавого террора?» И наконец, третий: «Если нет, то не честнее ли людям, не сумевшим в течение многих лет покончить с терроризмом, которому они сами же попустительствовали, уступить место другим?» 1368 из 2000 опрошенных на последний вопрос ответили «да».

В подверстку шло интервью с лидером консервативной оппозиции. Называлось оно «Упущенные шансы». Как всегда, его суждения были резкими и категоричными. Когда нужно было действовать, они, эти столичные либералы, рассусоливали. Сейчас надо спасать то, что еще можно спасти. Лично он, оппозиционный лидер, считает, что в числе наиболее неотложных мер надлежит ввести смертную казнь для «уголовников от политики». Второе — нужно предоставить как можно более широкие права полиции и органам правосудия. «В случае опасности вопрос о жизни или смерти полицейского решается в сотые доли секунды, поэтому нельзя требовать от полицейского, чтобы он вначале долго соображал, как ему предписывает поступить в данной ситуации сложная служебная инструкция. Правительству должно быть ясно, что полицейский должен уметь вовремя стрелять и попадать в цель. Если для этого необходимо изменить законы, то законы надо менять. И если даже потребуется изменить конституцию, значит, конституцию надо менять без колебаний». И наконец, третье, чего требовал лидер, — ограничить возможности для безответственных лиц открыто пропагандировать насилие, высказывать симпатии к террористам, злоупотребляя свободой слова и печати.

Завершал серию третий «убойный» материал: «Наконец-то все встало на свои места: нити террора тянутся на Восток». Автор статьи, шеф одного из департаментов политической полиции, заявлял: лично у него нет никаких сомнений в том, что деятельность террористических группировок финансируется, поддерживается, направляется «секретными службами с Востока». Оттуда же поступает и оружие.

Экстренный выпуск «Иллюстрированной» поспел аккуратно к началу внеочередной пресс-конференции, которую проводил представитель правительства по связи с прессой. Люди с фото- и телекамерами, диктофонами и блокнотами, плотно набившиеся в прокуренный зал, слушали вступительное слово представителя правительства, лаконично информировавшего о ситуации, возникшей в связи с захватом посольства, и о действиях Большого кризисного штаба. Каждый из присутствовавших нетерпеливо ждал конца, рвался выскочить с вопросом. И как только раздалась обычная фраза: «Прошу вас, дамы и господа, задавать вопросы», руки взметнулись вверх, как будто в зале проводилось голосование. Повезло тем, кто сидел в первых рядах. Остальные, поутихнув, слушали вопрос корреспондента первой национальной программы телевидения: что думает представитель правительства о недавних высказываниях лидера консервативной оппозиции и что он может ответить на предъявленные обвинения?

Представитель правительства, смуглый, сухощавый — ему далеко за сорок, но выглядит он значительно моложе, — был человеком находчивым, за словом в карман не лез. Сейчас он отвечал медленно, тщательно взвешивая каждое слово: по его мнению, обвинения лидера оппозиции лишены всякого основания. Никогда еще за всю историю страны не было сделано так много для расширения и укрепления сил безопасности, составной частью которых является полицейский аппарат. Никогда еще не выделялось столько средств, сколько их выделяется сейчас для борьбы с преступностью, никогда полицейский аппарат не был столь большим, как во времена правления социал-либеральной коалиции. Если бы консервативная оппозиция, в свое время находившаяся у власти, сделала хотя бы десятую долю того, что делает нынешнее правительство, возможно, сейчас стране не пришлось бы переживать те прискорбные события, которые происходят на наших глазах.

Выкрик с места.

— То, что вы сейчас сказали, — это мнение представителя правительства или всего кабинета министров в целом?

— Ни один представитель правительства, насколько вам должно быть известно, еще ни разу не выступал на пресс-конференциях как частное лицо.

— Можно ли ожидать заявления премьера по этому вопросу?

— Премьер не выразил желания пускаться в бессмысленную полемику с кем бы то ни было именно сейчас, когда сложившаяся ситуация требует предельной концентрации сил с его стороны. Но я полагаю, что в надлежащий момент он, как глава правительства и лидер своей партии, изложит ясную и недвусмысленную позицию по поводу основных направлений социал-либеральной политики по вопросам безопасности.

Вскакивают сразу трое. Представитель правительства просит господ соблюдать очередность, и после короткой перепалки вопрос задает корреспондент общерегиональной консервативной газеты:

— Вам, должно быть, известно выступление шефа департамента политической полиции (поднимает экстренный выпуск «Иллюстрированной»). Какими данными располагает правительство по поводу причастности восточных секретных служб к деятельности террористов и почему эти данные до сих пор держались в