Светотени - Сергей Васильевич Гук
Вечер в клубе не доставил Венеру обычного удовольствия. Мрачный бриджист, служивший в крупной авиационной фирме, нагнал на него тоску. Венер ни разу не покупал интерферон, но само сознание подстерегающей повсюду опасности, причем невидимой, раздражало его. Он умел рисковать, но когда знал свои карты, а тут игра втемную.
Всем его знакомым казалось, что Венер прекрасно освоился в Соединенных Штатах. На самом деле он уютнее чувствовал бы себя в скромных масштабах своей родной Швейцарии. Но возвращение домой все откладывалось и откладывалось…
Фармацевтическая компания «Доллингер-Женева» получила лицензию на выпуск необходимого больным гемофилией «фактора-VIII», прошедшего специальную термическую обработку. Предполагалось, что обработка исключит возможность заражения гепатитом. Но те, кто потребовал проведения термообработки, разумеется, были обеспокоены не гепатитом. С этим заболеванием медицина более или менее уверенно справлялась. Боялись СПИДа.
Прежняя лицензия была аннулирована вслед за аналогичным решением американской администрации. Несколько больных гемофилией погибли от СПИДа, и это дало врачам основание утверждать, что вирус иммунодефицита человека передается при переливании крови, и требовать контроля над этой индустрией.
Больные гемофилией, а их сравнительно немного — несколько тысяч человек, держатся сплоченно, помогают друг другу, собирают деньги на исследовательские работы, успешно занимаются лоббистской деятельностью. Эта болезнь, преследовавшая поколения европейских монархов, возникает всего лишь из-за неполадки в одной молекуле генетического кода. Одна-единственная молекула решает: будет свертываться кровь или нет.
Появление «фактора-VIII» открыло новые перспективы для больных гемофилией. Прежде они могли рассчитывать прожить два — максимум три десятилетия, заполненных регулярными посещениями больницы, где им делали переливание крови. Инъекции «фактора-VIII», который готовили из донорской крови, возвращали крови больного естественную способность сворачиваться. В благоприятной ситуации они могли рассчитывать на достаточно долгую жизнь.
За стерилизованный препарат Доллингер установил вдвое большую цену. Годовой курс тем самым обошелся бы теперь больному в круглую сумму от пятидесяти до ста тысяч франков. Немногие больные гемофилией могли пользоваться столь дорогим препаратом.
Корреспондентам, обратившимся к нему за разъяснениями, Доллингер лаконично ответил, что всего лишь выполняет предъявленные ему требования.
— Некоторые утверждают, что принятые нами меры контроля недостаточно жестки и сохраняется возможность заражения вирусом иммунодефицита человека. Я не ученый, но, думаю, выводы, сделанные на спекулятивной основе, как минимум, сомнительны, если не сказать сильнее… Пока что это привело к резкому удорожанию жизненно важного для многих людей препарата. Но мы ничего не можем поделать. Наша цель — путем снижения издержек производства удешевлять лекарства, но в данном случае мы обязаны были подчиниться. Сейчас ведется атака на интерферон. Вероятно, и этот препарат в результате дополнительных затрат на его производство подорожает. Кто проиграет в таком случае?
Доллингер принял корреспондентов в своем скромно обставленном рабочем кабинете. Две-три картины на стенах, большой письменный стол с двумя телефонами. Доллингер предпочел пересесть на диван. Журналистам принесли стулья. Секретарь включила два торшера. В комнате стало душно и жарко, но Доллингер чувствовал себя вполне уютно.
— Некоторые врачи ведут сосредоточенную осаду индустрии, занимающейся созданием запасов крови и плазмы для переливания. У меня в этой сфере нет коммерческих интересов, и я могу говорить как сторонний, но не безразличный наблюдатель. Даже если действительно были случаи заражения СПИДом при переливании крови (в чем я все же позволяю себе усомниться), возможность такого заражения измеряется ничтожной цифрой — одна на миллион, а разговоры вокруг этого, боюсь, оставят нас без достаточных запасов. Статистика известна: как только в газетах появились первые сообщения, резко уменьшилось число желающих сдавать кровь — на тридцать процентов в сравнении с прошлым годом. В Женеве и других городах обнаружилась нехватка крови и плазмы. Мне страшно подумать о ситуации, когда пострадавший в результате несчастного случая человек погибнет только из-за того, что в больнице, куда его доставит «скорая помощь», вышел запас крови…
— Однако, — прервал его один из журналистов, — в университетской больнице уже делают дополнительные анализы, с тем чтобы не только выявить наличие антител к вирусу, но и определить состояние иммунной системы донора.
Университетская клиника действительно с недавних пор предпочитала делать своим донорам соответствующие анализы. Один из доноров был отвергнут из-за нарушений в его иммунной системе. Обычное соотношение Т-помощников и Т-подавителей (то есть лимфоцитов, стимулирующих и угнетающих защитные силы организма) — два к одному — у него было нарушено. Донора попросили еще раз сдать кровь на анализ. Он отказался. Через несколько месяцев у него нашли пневмоцистную пневмонию, которая, как теперь стало ясно, — верный признак СПИДа. К этому времени он успел десять раз сдать кровь, причем все десять раз на станции переливания крови, формально принадлежавшей дальнему родственнику жены Доллингера, а фактически купленной на его деньги. Кровь зараженного СПИДом донора разошлась по клиникам. Спасая людей от гибели, им вливали, по существу, медленно действующий яд. Доллингер молил бога, чтобы естественная смерть настигла этих людей раньше, чем проснется вирус.
— У университетских врачей совсем иная задача, — внушал он. — Они не столько лечат, сколько занимаются наукой. Я могу только приветствовать любые их изыскания, оплаченные бюджетом университета. А кто оплатит сложные и дорогостоящие анализы в системе общественной медицины? Кровь резко подорожает, и какие-то несчастные лишатся возможности сделать запланированную операцию.
— Ваши слова могут истолковать как нежелание поставить преграду новой болезни, — заметил журналист.
— Ну, это была бы попытка с негодными целями, — возмутился Доллингер. — Я уже однажды достаточно подробно высказывал свою точку зрения. Могу повторить. СПИД — болезнь социальная. И лечиться она должна не столько медицинскими, сколько социальными средствами. Мы прекрасно знаем, кто распространители болезни. Это наркоманы, проститутки и гомосексуалисты. Эти три группы и без того доставляют обществу достаточно хлопот и неприятностей. Но как общество в высшей степени демократическое и либеральное мы долгое время мирились с их фокусами. Теперь, когда под угрозу поставлено здоровье нации, думаю, подход должен быть иным. Демократия — это не анархия. Это прежде всего порядок, дисциплина и уважение законов. К сожалению, наши законы не соответствуют изменившейся ситуации.
Что я считал бы необходимым?
Во-первых, составить поименные списки тех, кто входит в так называемые «группы риска». Надеюсь, полиция в состоянии справиться с этой несложной задачей.
Во-вторых, провести поголовное обследование всех, кто занесен в эти списки.
В-третьих, каждого, кто заражен вирусом иммунодефицита человека, немедленно изолировать.
— Это непопулярная точка зрения, господин Доллингер. Кто-то может назвать такой подход фашистским. Ведь эти люди имеют такие же права, как и все…
