Под занавес - Ростислав Феодосьевич Самбук
Сеанс недавно начался, и у касс стояла небольшая очередь. Брали билеты два ученика ремесленного училища, старая женщина с внучкой, парень с книжками под мышкой.
Бутурлак взглянул на часы: через минуту двенадцать.
На широкую аллею, которая вела к выходу из парка, вышли двое: высокая стройная блондинка и чуть поодаль мужчина в модном габардиновом плаще. За ними хромал, опираясь на трость, дедушка в шляпе, дальше шли, взявшись за руки и оживлённо разговаривая, две девушки.
На выходе из аллеи блондинка села на пустую скамейку. Мужчина в габардиновом плаще, не оборачиваясь, направился к кассе, ученики ремесленного училища расплатились и пошли к газетному киоску. Мужчина в плаще оглянулся по сторонам и увидел на скамейке Жмудя. Стрельнул глазом на Бутурлака, проводил взглядом учеников и, засунув руку в карман, направился к скамейке под дубом.
Бутурлак опустил вниз букет. «Он», - подумал, - «это он, и никто другой...»
Капитан успел хорошо разглядеть мужчину в плаще. Лет за тридцать, черноволосый, лицо волевое и мрачное.
Прямой нос и обрубленный подбородок, глаза широко поставлены, кажется, маленькая родинка на левой щеке.
Мужчина в плаще шёл к скамейке, но Бутурлак уже не смотрел ему вслед.
Блондинка...
Бутурлак мог поспорить, что мужчина в плаще и блондинка сообщники, хотя она шла немного впереди, - капитан заметил, как посмотрела она на мужчину в плаще, садясь на скамейку. Значит, она прикрывает его, точно, прикрывает, позиция у неё просто замечательная, видит всё и имеет возможность спрятаться в боковой аллее между густыми кустами таволги.
Обратил ли внимание на блондинку лейтенант Чижов - юноша, углубившийся в книгу, машинально покачивая свободной рукой детскую коляску?
А мужчина в габардиновом плаще уже в нескольких метрах от Жмудя...
Он остановился возле скамейки и, наверное, что-то спросил, потому что Жмудь повернулся к нему. Мужчина в плаще выхватил из кармана пистолет, но оружие почему-то выпало у него из руки. Мужчина наклонился за ним... Блондинка вдруг поднялась, рука - в кармане жакета, и Бутурлак мог поклясться, что она сжимает рукоятку пистолета.
... Соколов увидел мужчину в сером габардиновом плаще, когда тот повернул от кассы к Жмудю.
- Видишь? - спросил у Копотя и поднял наган.
- Угу... - пробормотал тот.
Больше Соколов не сказал ничего. Да и зачем разговоры, когда обо всём договорено и каждый знает, что делать. Если бы Штех или его посланник появились с боковой аллеи, они попали бы в зону Копотя, и поэтому надлежало в случае необходимости стрелять первому. Но человек в плаще направлялся к кассе, он должен был остановиться как раз напротив Соколова, боком к нему, метрах в пяти, может, чуть ближе - отличная позиция, и лейтенант был уверен, что справится с ним.
Мужчина не спешил, уже узнал Жмудя, но вдруг замедлил шаг и оглянулся. Солнце стояло над деревьями, оно било мужчине прямо в глаза, он уже потянулся рукой к карману своего габардинового плаща. Соколов поискал мушкой, знал, что сейчас произойдет, но имел в своем распоряжении ещё секунду, может, чуть больше, нет, вряд ли больше, потому что мужчина уже выхватил из кармана пистолет - Соколов увидел, что это был немецкий парабеллум, - и направил его прямо Жмудю в грудь.
Соколов ещё успел решить, куда послать пулю, и выстрелил в пальцы, сжимавшие рукоятку парабеллума.
Вероятно, посланник Штеха не успел ещё понять, что произошло, не почувствовал даже боли: стоял и смотрел на выбитый неизвестной силой из руки пистолет. А Гриць Жмудь сползает со скамейки - медленно, прикрывая ладонями голову, - за спасительную толщу дубового ствола.
Наконец мужчина сообразил, в чём дело, и взглянул на окно, за которым стоял Соколов. Вряд ли он увидел за разбитым стеклом лейтенанта и успел по-настоящему осознать всю безнадежность своего положения, но принял правильное решение и метнулся не от окна, дальше от засады, а именно к нему, в мёртвую зону под окном, оставив парабеллум под дубом. Ему удалось спрятаться под окном, и он, прижавшись боком к стене, побежал к углу дома, надеясь найти за ним спасение. Но навстречу уже вышли двое. Мужчина в плаще понял всё, оглянулся.
- Спокойно, - услышал, - и руки вверх!
Поднял руки как раз тогда, когда распахнулось второе, неповреждённое окно, и из него выпрыгнул Копоть.
Бутурлак видел, как порывисто обернулась блондинка и быстро направилась к выходу из парка.
Чижов, бросив книжку в пустую тележку, поднялся и пошел следом. Теперь Бутурлак был уверен, что блондинку не выпустят: на улице стояли две оперативные машины...
В семнадцать часов Бутурлак докладывал подполковнику Яхимовичу:
- Пока ничего нового, Виктор Эдуардович. Блондинка села на Городецкой в трамвай. Вагон был полупустой, с ней вместе ехала Таня Громова. Она говорит, что блондинка в трамвае не встречалась ни с кем. Доехала до предпоследней остановки. Живет она в Хлебном переулке, четвертый дом. Одноэтажный, принадлежит гражданину Епендюку Афанасию Ефимовичу, который проживает с женой и дочерью. Установлено, что блондинка - его дочь Галина Савицкая. Диспетчер трамвайно-троллейбусного управления, вдова, муж ее погиб в сорок четвертом году. Служил в УПА. Его отряд был уничтожен во время прочесывания леса в районе Поморян армейскими частями.
- Яблочко от яблони... - невесело улыбнулся подполковник.
- Так вот, - наклонил голову Бутурлак, - В доме Епендюков телефона нет, следовательно, возможность контактов исключена. Может передать весточку через родителей, однако старый Епендюк ещё не возвращался с работы, а его жена не выходила из усадьбы.
- Скоро выйдут, - заверил Яхимович, - ждут вечера, в темноте всегда удобнее. Личность раненого установили?
- Пока молчит. Не имел документов. Только оружие. Но после встречи лицом к лицу с Савицкой язык у него развяжется.
- Никуда ему не деться. Остынет, подумает... А с Савицкой прошу быть аккуратными.
XIII
Галина Савицкая вышла из дома в начале седьмого. Дождалась трамвая на Городецкой, села последней. Вышла в центре и направилась к драматическому театру, шла, помахивая небольшой
