Ненасытный голод - С. Хеберт

Лазарус, не теряя времени, разделся, выбросив из душа промокшие джинсы, и Аластер наблюдал, как они с тяжелым влажным стуком упали на пол рядом с ним.

Я повернулась лицом к Лазарусу, мои руки горели от возбуждения. Он усмехнулся, его темные волосы упали на лицо, когда он наклонился ко мне.

— Повернись, — потребовал он.

— Нет. — Моя бровь приподнялась, когда я улыбнулась, намеренно вызывая его неприязнь.

— О? И почему это? — спросил он.

— Потому что, — я подняла голову, наши глаза встретились, когда моя рука сжала его затвердевший член, тихий стон сорвался с его губ, когда он прикусил губу, — я здесь единственная, кто контролирует ситуацию. — Мои глаза загорелись от растущего аппетита. Его руки вздулись, ладони сжались в кулаки, прижимаясь к кафелю душа, пока я гладила его, не торопясь, намеренно усиливая давление по мере продвижения к кончику. Его тело отреагировало, прижавшись ко мне, когда я продолжила, довольная тем, что заставляла его чувствовать.

Низкое, голодное рычание завибрировало в его груди, когда снаружи прогремел гром. Его глаза оставались на мне, отказываясь разрывать контакт. Лазарус резко поднял согнутую руку, схватив меня за шею, и прижал мое тело обратно к стене душа, от мокрого холодного кафеля у меня по коже побежали мурашки.

— Ты уверена в этом? — Его рот накрыл мой, он тяжело дышал, и моя рука сжалась сильнее, когда его стон наполнил мой рот.

— Это ты мне скажи, — прошептала я, притягивая его член к своему телу, обводя им центр. Мое тело дрожало, когда я направляла его, влажность его возбуждения смешивалась с моей собственной. Настала моя очередь дразнить его. Руки Лазаруса двинулись, теперь они были крепко прижаты к плитке по обе стороны от меня, его покрытые чернилами руки напряглись, когда он сопротивлялся моим прикосновениям, отчаянно пытаясь сдержать свое освобождение.

— Мне нравится, когда ты делаешь меня своей игрушкой, но… — Он убрал мою руку, мгновенно войдя в меня и застонав. Слабый крик зародился в моем горле от внезапного вторжения. — Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты смочила мой член, пока твои крики наполняют мои уши, когда я заставляю тебя кончить. — Его слова заставили мои щеки запылать, как и мои пылающие руки, когда я потеряла всякий контроль.

Лазарус ничего не сдерживал, одной рукой упираясь в стену, в то время как другой приподнимал мою ногу и входил глубоко в меня. Мое тело боролось, боль от его размера добавляла мне восторга. Я держала его за руку, мои руки отбрасывали синеватый оттенок на его лицо, когда он снял все оковы и врезался в меня, от удара остались легкие синяки, мой позвоночник потерся о холодную плитку душа. Ощущения были идеальными, смесь боли и удовольствия, которые он всегда доставлял самым чувственным способом.

Буря заглушала наши стоны, наше дыхание было громким и тяжелым. Лазарус наклонился, все еще толкаясь внутри меня, когда его язык прошелся по пирсингу в моем соске, посылая волну огня по моим венам. Он знал, какие чувства вызывает у меня его действие, намеренно повторив это, прежде чем его рот обхватил мою грудь, посасывая затвердевший сосок, его горячий язык играл с металлическим пирсингом. Мое тело прижалось к его, наклоняясь ближе, когда я приглашала его продолжать, его приглушенные стоны доносились до моей кожи.

Я пыталась удержаться, сопротивляться желанию кончить так быстро, но все в Лазарусе манило, возбуждало, искушало меня всеми возможными способами.

— Черт, — закричала я, волна захлестнула меня. Он быстро закрыл мне рот, как раз вовремя, чтобы заглушить мой крик.

— Именно так, дорогая, — прошептал он вдоль моей груди. — Смочи мой член.

То небольшое сопротивление, которое у меня было, мгновенно растаяло. Мое тело содрогалось снова и снова, сжимаясь, когда моя влажность покрывала его. Лазарус закинул мою ногу себе на плечо, напрягая мои мышцы, когда вошел глубже, подпитывая мой оргазм. Мои глаза расширились, слегка наполнившись слезами от огромного давления и возбуждения, я слушала, как он ломается, жестко кончая внутри меня. Он сжал губы, подняв голову, приглушая свои стоны, когда продолжил, не торопясь ощутить каждую унцию удовольствия между нами. Мое сердце бешено заколотилось, как будто готово было вырваться из груди от всепоглощающего удовлетворения.

Лазарус замедлил темп, тяжело дыша, когда убрал руки от моего рта, мое дыхание совпало с его. Его глаза вернулись к моим, усмехаясь.

— Все еще злишься на меня? — Он поцеловал мою лодыжку, высвобождаясь, выходя из моего напряженного тела, когда осторожно опустил мою ногу. Я чувствовала, как его теплая сперма стекает по моим ногам.

— Да, — отрезала я. Моя рука дернулась, в ладони сформировалась магия. Я отвернулась от него, когда магия подняла насадку для душа, возвращая ее на законное место. — Теперь я вся грязная, и мне нужно снова умыться. — Я схватила бутылочку средства для умывания и налила его в ладонь. Лазарус обнял меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо.

— Позволь мне помочь тебе. — Он взял бутылку, выдавив небольшое количество на ладони.

— Это уж слишком! — Громко прошептала я, хватая средство.

Он потер руки друг о друга, на ладонях образовалось огромное количество пены.

— Напротив. — Он растер мыльные пузыри от моей грудины до грудей, нежно лаская их. — Кажется, этого как раз достаточно. — Он поцеловал меня в щеку, омывая мое тело. — Это, — он потер мой центр, — ерунда. В следующий раз я могу выйти из игры и заставить тебя почувствовать себя по-настоящему грязной, если ты этого хочешь. — Чертово поддразнивание.

Несмотря на умиротворяющий душ между Лазарусом и мной, я не могла уснуть. Все, о чем я могла думать, это о том, какой виноватой я себя чувствовала, изменяя Каину — снова — и как волнующе было быть с Лазарусом, как я не хотела, чтобы это чувство заканчивалось. Я хотела быть с ним больше, но я знала, что это невозможно. Эти последние несколько дней были лучшим временем, когда мы вообще могли быть вместе, и сегодняшняя ночь наедине была возможна только потому, что Каин, к счастью, был без сознания и пьян. Я поймала себя на том, что хочу, чтобы это случалось чаще, просто чтобы я могла быть с Лазарусом.

Застонав, я потерла лицо, расстроенная тем, насколько далеко повернули мои мысли. Мой разум не мог отключиться, двигаясь со скоростью тысяча миль в час, пока я беспокойно ворочалась в постели. Аластер что-то проворчал, когда я