Шантажистка - Алевтина Ивановна Варава
И она снова в сердцах обхватила меня руками.
Уже очень-очень много лет я не видел свою дочь такой счастливой…
Глава 10
Следует признать, что я абсолютно упустил из виду, что в мире существуют неприятности, не связанные с Леной Семёновой. Во всяком случае, в мире моём.
Назвать случившееся к четвергу громом среди ясного неба нельзя – небо категорически перестало быть ясным. Но я был настолько уверен, что появление Лены исчерпало лимит моих бед на годы вперёд, что воспринял происшествие с удивлением не меньшим, чем если бы на стадионе приземлилось НЛО и начался зомби-апокалипсис.
На большой перемене наш физрук Андрей намеренно выбил передний зуб новенькому ученику, на днях переведшемуся в 11-й «Б» класс.
– Прости, Сань, – мямлил плечистый Андрюха в моём кабинете, утирая разбитое в кровь лицо (Григорий Поречный не преминул дать сдачи). – Вывел, засранец! Такое молол! Бандюган натуральный!
Хотя в последнее время я убедился, что юный возраст отнюдь не показатель невинности, ситуация выходила прескверная.
– Что такого сказал мальчик? – довольно резко спросил я.
– Мальчик! – сплюнул физрук. – Ты меня извини, но повторять не стану.
– Ты меня тоже извини, но бить школьников нельзя! – разозлился я. На мою голову не хватало только этого. – Понимаешь, что начнётся? Сто процентов кто-то снял если не как вы дерётесь, то концовку. Помнишь, что было с Инной Михайловной? Опять же, родители – его, и других детей…
– Уволишь меня из-за засранца?
– Послу…
– Вы куда?!! – донёсся из приёмной надрывный вскрик Тамары.
И тут же мою дверь вышиб ногой бритоголовой огромный мужичина.
– Ты моего сына разукрасил? – рявкнул он на физрука, свирепо стиснув кулаки. И добавил: – Ты – покойник.
– Что вы себе… – начал было я.
Не слушая, амбал кинулся на Андрюху и начал так неистово лупить того по лицу, что затрещали кости. Он и мне заехал в бровь, когда я бросился их разнимать.
– Позвонишь ментам, и тебя разукрашу, – крикнул дебошир Тамаре. – Совсем попутали тут, педагоги херовы?!
Я, прижав руку к разбитому лицу, ошалело таращился на Андрюху, потому что тот в хорошем случае отрубился. Что такое вообще происходит? В голове не укладывалось…
– Ты тут начальник? – уточнил амбал внушительно, даже не удосужившись отдышаться. – Я – Юра Поречный. Этого уволить без выходного пособия. Сыну поставить самую лучшую коронку, какая только бывает. Ставить будешь тут, после уроков. Как – не мои дела. Оценки чтоб в табели были отличные. И ЕГЭ чтобы тоже на отлично сдал. Где ошибёшься – пеняй на себя. Всё понял? Если вдруг не понял, спалю тут всё к едрени фене.
Вид бритоголового гостя из 90-х абсолютно не располагал к дискуссиям и возражениям. У меня звенело в голове. И было страшно, мучительно страшно проверить, дышит ли Андрюха.
Дебошир удалился, саданув дверью приёмной так, что посыпалась штукатурка. К счастью, шёл четвёртый урок. Хотя бы школьников в коридорах не было.
Через час физрука забрала «скорая». В сознание он пришёл ненадолго, таращился ошалело и выглядел, как изувеченный на ринге боксёр. Тамара рыдала в три ручья. Кабинет наполнил запах валерьянки, валидола и спирта. Школьная медсестра обработала моё лицо, но прямо-таки настаивала на поездке в больницу.
О которой, конечно, не могло быть и речи.
Весь коллектив пребывал в шоке. Ученики строили фантастические теории о том, почему приезжала неотложка. Жена Андрюхи устроила мне истерику по телефону и всерьёз грозилась судом, не желая ничего слушать.
Ужасно раскалывалась голова, и я никак, просто совершенно никак не мог осознать произошедшего.
Почему моя жизнь превращается в какой-то фильм, всё более и более безумный?!
– Зря мы его приняли, – мрачно объявила завуч Зинаида Аркадьевна. – Я думала с вами поговорить. Несмотря на больничный. Зря не позвонила.
Я уже и сам это видел, с растущей мрачностью изучая личное дело Григория Поречного. Как же я мог его пропустить и поставить свою подпись на документах о зачислении? Четыре смены учебных заведений только за последний год – частных и очень дорогих, из которых не отчисляют. Подозрительное отсутствие характеристик откуда бы то ни было. Сплошные тройки. Три перелома правой руки в медицинской карте.
Отец – частный предприниматель, мать – домохозяйка.
– Простите, Александр Николаевич, но я поискала информацию о его отце и позвонила в последнюю школу. Мальчик бедовый. А Поречный-старший вообще, извините за выражение, бандит натуральный. Рэкетир, что ли. Даже сидел полгода! Правда, в нулевых.
Господи, как я проглядел всё это? О чём я вообще думал?
Смешно. Думал я только и исключительно о Лене Семёновой.
Во что я втянул лицей?
– Нельзя его теперь отчислять, – пискнула Тамара. – Этот сказал, что поджог устроит. И устроит!
– Давайте сообщим в органы! – взмолилась пожилая и многое повидавшая преподавательница химии.
– Как пить дать, подпалит, – возразила учительница информатики. – И хорошо, если ночью.
– Ну это уже ни в какие ворота не лезет! – схватилась за лоб историчка Наденька.
– Может, санитарный день объявить? – серьёзно предложила завуч. – Хотя бы на завтра. Не уверена, к сожалению, что стоит спешить с полицией. Очень уж неоднозначная личность. А ещё на камерах видно, что Андрей Семёнович мальчика первым ударил, – мрачно прибавила она. – Нужно сообщить инвестору.
Я спустил полотенце со льдом на лицо, прикрывая глаза.
После невесёлого собрания в мой кабинет ворвалась Машка, поразилась, ошалела, устроила форменный допрос и разразилась лавиной ругательств и проклятий. А потом увезла меня домой на такси, причём выходили мы из лицея как настоящие партизаны, скрываясь от не до конца посвящённых в нашу безумную эпопею учащихся.
Домой я согласился ехать по двум причинам – ужасно раскалывалась голова и очень хотелось спросить совет у Ларисы. Наконец-то я был волен обсуждать проблемы с женой, чего, признаюсь, довольно сильно не хватало.
К сожалению, внезапных светлых решений Лариса не предложила. Выглядела она после нашей с Машей истории взволнованной и очень расстроенной.
– Даже не знаю… До конца семестра два месяца. Неприятно очень, но не стоит ли вставить зуб и остальное выполнить? С криминальными рожами связываться – себе дороже…
– Баллы за ЕГЭ я ему не нарисую, – мрачно процедил я.
– Физрук как там?
– В реанимации. Тяжёлое сотрясение. Нужна реконструкция лицевых костей.
Жена некрасиво выругалась.
– Владу звонил? – уточнила она затем.
Я отрицательно мотнул головой. Сообщать владельцу лицея о том, что мой
