Элита. На дне класса - Замора Абриль

Жанин спряталась в кабинке и заперла дверь на щеколду. Она знала, что дверцы не слишком крепкие, но у нее в запасе будет несколько секунд, чтобы позвонить в полицию. Она трясущимися руками достала мобильный из сумочки, но так неудачно, что уронила телефон, и тот вылетел из кабинки, в которой она пряталась.

Марио, невозмутимо преследовавший девушку, без раздумий наступил на телефон, разбив его вдребезги. Это испугало Жанин еще больше.

– Открой дверь, Жанин.

– И не подумаю!

– Открой и не кричи, все равно никто тебя не услышит. Я просто хочу поговорить.

– Мне не о чем с тобой говорить, убийца, оставь меня в покое. Помогите! ПОМОГИТЕ!

– Что ты несешь? – удивился он.

– Оставь меня в покое! Помогите! – продолжала вопить Жанин.

Марио впал в ярость и стал ломать дверь, а Жанин еще сильнее заорала от ужаса.

– Я просто хочу поговорить, – повторил он. – Ты должна забрать эту гребаную жалобу. Ты делаешь мою жизнь невыносимой. Черт!

Марио ударил по дверце, и петли скрипнули. Еще один удар – и он выломал бы ее. Жанин никогда в жизни не была так напугана. Она помертвела и мысленно похоронила себя. Слезы наворачивались на глаза, а страх блокировал мозг, она уже не слышала Марио. Она была не в состоянии рассуждать, не могла говорить. Она чувствовала себя добычей, жертвой… ей есть что терять! Ей казалось, что она маленькая мышка, с которой играет кошка, трогая добычу лапкой, прежде чем кинуть в пасть и сожрать.

– Да открой же, наконец!

Он орал во весь голос, но она вопила еще сильнее, и, когда парень уже собирался вышибить дверь, в туалет – прямо как в кино – вбежала женщина-агент, которая размахивала пистолетом.

– Стоп, полиция! – крикнула она.

Марио повиновался и поднял руки, понимая, что снова облажался. Молодая женщина-полицейский (гораздо позже Жанин подумала, что та слишком молодая и чем-то напоминает испанскую актрису Бланку Суарес) попросила бедняжку выйти из кабинки, сказала, что все кончено и можно не бояться. Потом она проводила Жанин до двери, ведущей в коридор.

Марио уже был закован в наручники.

Ученики за пределами школы не могли поверить в происходящее. С одной стороны, Марина Нуньер была мертва, с другой – Марио арестовали, и все думали, что он убил ее, ну а Жанин под конвоем копов тоже вели к полицейской машине.

Паула ничего толком не увидела, она просто позволила течению увлечь себя к выходу, пока Горка бежал к дому Мелены. Она была озадачена, как и остальные, и чувствовала себя странно, поскольку все время думала о смерти Марины. Она желала этой смерти и теперь чувствовала себя виноватой, ведь Марина уже не казалась ей плохой или эгоистичной.

Марина была такой же девчонкой, как и я. Возможно, влюбленной, как и я. Иногда мы идем на поводу у эмоций и принимаем неправильные решения. Кто я такая, чтобы судить ее? Наверное, я всегда ей завидовала. Думаю, все в классе тоже. Если меня спросят: «Как ты думаешь, кто убил Марину?» – я отвечу, что преступником мог быть кто угодно.

Нас обуревала ненависть… и зависть. А Марина – это порождение света, человек, который сиял безо всяких усилий, показывая нам, что мы просто кучка посредственностей.

Я думаю, именно поэтому Горка вызывает у меня такие чувства, он заставляет меня не быть посредственностью и помогает ощущать себя особенной, и он ужасно милый… Да! Я продолжаю думать о нем, я все время думаю о нем.

Мне нравится Горка, правда! Симпатия к нему уже глубоко пустила корни. Он мне кого-то напоминает? Вряд ли… Он состоит из кусочков и воспоминаний о других людях? Нет. Он мне нравится таким, какой есть, мне по душе те эмоции, которые он вызывает в моей душе… Сегодня вечером я просто трепетала. Когда мы танцевали, я положила голову ему на плечо, прикидываясь дурочкой и хихикая как глупышка, которой на самом деле и являюсь, а потом мне даже стало щекотно. Я хотела, чтобы он поцеловал меня.

И я хотела поцеловать его… я мечтала, чтобы он взял меня за подбородок своими мозолистыми от гантелей руками, притянул к себе и поцеловал в губы так, как умеет целовать только он. Нет никаких сомнений, мне нравится этот мальчик. И в довершение всего он такой милый и хороший – ведь Горка решил пригласить Жанин на вечеринку, о чем я даже не подумала (какая я никудышная подруга, забочусь только о своей шкуре). А еще он бросился на помощь Мелене (кто знает, в какое дерьмо она вляпалась теперь)… в общем, все это заставило меня почувствовать, что он крутой парень. Я окажусь полной дурой, если упущу шанс стать его девушкой.

Поэтому я собираюсь взять бразды правления в свои руки и скажу ему: «Горка, ты мне нравишься, причем очень сильно. Горка, я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью и чтобы это был ты, а не кто-то другой. В моей голове нет никого, кого бы я хотела чувствовать внутри себя, – никого, кроме тебя».

Да, я собираюсь это сделать. Сейчас самое подходящее время. Мне нравится Горка. Вот и хорошо.

Мне нравится Горка, о боже!

Мне нравится Горка.

Свет фар кареты скорой помощи проник в особняк через окна. Белые стены, дорогая мебель, ковер и мраморный пол периодически заливались оранжевым цветом, наполняя комнату обманчивым теплом. Можно ли назвать Горку спасителем? Да. Он бросился к дому подруги, немного опешил от вида крови и роскошного платья, но не позволил всему этому парализовать себя и осмотрел тело матери Мелены, которое показалось ему безжизненным. Парень не собирался посвящать себя медицине, но в детстве часто смотрел сериал «Центральная больница»[66], поэтому почувствовал, что сейчас готов делать операции на открытом сердце.

Мелена пребывала в состоянии шока.

Я плохо помню тот вечер… Я лежала на полу и начала засыпать, пока не почувствовала, как адреналин захватывает тело, словно мне вкололи что-то, и за секунду он поднялся с нуля до ста. Теперь в голове всплывают лишь маленькие вспышки: звонок Горке, подъемы и спуски по лестнице, страх, мое отражение во всех зеркалах дома, разорванное платье и пятна крови, крови, которая не была моей.

Как будто все это видеоклип режиссера, который специализируется на шокирующих образах. Потом – Горка, скорая помощь, служба спасения, недоумение, опять страх и сирены… Пока я, наконец, не захлопнула дверь. Я никому не рассказала, что произошло, да меня и не спрашивали. Горке я объяснила, что мы поссорились, а остальным подсластила трагедию: дескать, услышала удар и увидела, что она лежит на полу. Кажется, я обвинила в случившемся туфли, точно не знаю… не помню. Голова сейчас взорвется. Чувствую каждый удар сердца, перекачивающего кровь прямо в мозг. Бум, бум, бум. Я ощущаю каждый орган в теле. Мне нужно отдохнуть, мне надо поспать.

Я чувствую все – и ее кровь, и свою… мне нужно поспать.

Пижама Мелены состояла из рекламной футболки хозяйственного магазина и мальчишеских треников, но для сна она подходила гораздо лучше, чем платье «Вера Вонг». Горка, который, вероятно, расплакался бы как ребенок из-за напряженной ситуации, проявил мужество и с самого начала повел себя по-взрослому: убедил подругу не садиться в машину скорой помощи и заставил ее отдохнуть. Он порылся на кухне, чтобы найти и разогреть стакан молока, но обнаружил, что холодильник пуст, а Мелена живет в весьма необычных условиях.

Он уложил ее в постель, погладил по волосам, попытался успокоить глупыми словами и банальностями, которые слышал раньше, но в основном усмирил своим присутствием. И Мелена позволила ему это сделать. Она нуждалась в прикосновениях и в ласке, ей было все равно, что душевное тепло исходило не от матери, а от друга, с которым она была в ссоре и еще несколько часов назад даже не вспоминала о нем.

Мелена по-настоящему испугалась. Она практически не думала о матери как о живой: та уже была мертва из-за падения с лестницы.