Героические страницы России. Хрестоматия для внеклассного чтения. 5-9 классы - Хрестоматия

Здесь предстоит выстоять ценой жизни, ценой смерти, ценой чего угодно. Сегодня мы держимся, мы ещё не побеждаем, слава дивизий и армий, слава всего русского оружия ещё не родилась на этих полях. Но слава солдата, солдатская слава, каждый день и каждую ночь рождается то здесь, то там, и мужество человека всегда остаётся мужеством и слава славой, как бы тяжело ни приходилось армии и народу.

Мы сидим с Семёном Школенко на сухой степной земле, и такой же сухой, как эта земля, степной ветер обдувает его загорелое спокойное лицо и выгоревшие русые волосы.

Я спрашиваю его, как это было.

– Как это было? – повторяет он задумчиво и смотрит далеко в степь, вспоминая. И вдруг, словно желая мне сказать, что его подвиг родился не вчера, а давно, что он был задуман всей его жизнью, неторопливо начинает вспоминать эту жизнь.

– Отца звали Фролом, он тоже тут воевал, под Царицыном, тогда ещё Сталинград Царицыном называли, и тут и погиб в бою. Он шахтёр был, как и я. Шахта, теперь, может, водой её залили, может, взорвана она, кто её знает. Исаевская шахта номер два, я там под землёй всё прошёл – и саночником был, и забойщиком, и горным мастером, давно под землю спустился, мальчишкой ещё, в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году. Сколько лет с тех пор прошло? Неужели уже восемнадцать? Хотя сегодня вот именины мои, как раз тридцать ударило, значит, верно, восемнадцать лет. Мы сегодня с комиссаром по стаканчику выпили, он меня угостил. Выпил – жену вспомнил и сына Юрия Семёновича, я его ещё не видал, он у меня двадцать седьмого марта родился.

Школенко задумывается и ещё раз повторяет: «Юрий Семёнович». И по тому, как серьёзно он называет сына по имени и отчеству, чувствуется гордость за то, что у него именно сын, продолжатель их шахтёрского рода. И в том, как Школенко рассказывает о семье, о шахте, о всей своей суровой трудовой жизни, чувствуется, что его солдатскую славу нельзя назвать неожиданной. И когда он начинает говорить о своём подвиге, то и о нём говорит неторопливо, обдуманно и спокойно.

Это было утром. Командир батальона Кошелев позвал к себе Семёна Школенко и объяснил, как всегда без долгих слов:

– «Языка» надо достать.

– Достану, – сказал Школенко.

Он вернулся к себе в окоп, проверил автомат, повесил на пояс три диска, приготовил пять гранат, две простые и три противотанковые, положил их в сумку, потом огляделся и, подумав, взял припасённую в солдатском мешке медную проволочку и спрятал её в карман.

Идти предстояло вдоль берега. Он пошёл не спеша, с оглядкой. Кругом всё было тихо. Школенко прибавил шагу и, чтобы сократить расстояние, стал пересекать лощинку напрямик, по мелкому кустарнику. Раздалась пулемётная очередь. Пули прошли где-то близко. Школенко лёг и с минуту лежал неподвижно.

Он был недоволен собой. Эта пулемётная очередь – без неё можно было обойтись. Надо было только пройти по густому кустарнику. Хотел сэкономить полминуты, а теперь придётся терять десять – обходить кругом. Он поднялся и, пригибаясь, перебежал в чащу. За полчаса он миновал сначала одну балку, потом другую. Сразу же за этой балкой стояли три сарая и дом. Школенко лёг и пополз по-пластунски. Через несколько минут он подполз к первому сараю и заглянул внутрь. В сарае было темно и пахло сыростью. По земляному полу ходили куры и поросёнок. Школенко заметил у стены неглубокий окопчик и выпиленную в два бревна бойницу. Возле окопчика валялась недокуренная пачка немецких сигарет. Немцы были где-то близко. Теперь это не вызывало сомнений. Следующий сарай был пуст, у третьего, возле стога, лежали двое убитых красноармейцев, рядом с ними валялись винтовки. Кровь была свежая.

Школенко попробовал восстановить в уме картину происшедшего: ну да, вот они вышли отсюда, шли, наверно, в рост, не таясь, а немец ударил из автомата откуда-нибудь с той стороны. Школенко взяла досада за эту неосторожную смерть. «Если бы они были со мной, не дал бы им так идти», – подумал он, но думать дальше было некогда, надо было искать немца.

В лощине, заросшей виноградником, он напал на тропку. После прошедшего утром дождя земля ещё не просохла, и на тропке были хорошо видны уходившие в лес следы. Через сто метров Школенко увидел пару немецких сапог и винтовку. Он удивился – почему их тут бросили, и на всякий случай сунул винтовку в кустарник. Свежий след вёл в лес. Не прополз ещё Школенко и пятидесяти метров, как услышал миномётный выстрел. Миномёт с небольшими паузами ударил десять раз подряд.

Впереди были заросли. Школенко пополз через них налево; там виднелась яма, кругом неё рос бурьян. Из ямы, в просвете между кустами бурьяна, был виден стоявший совсем близко миномёт и на несколько шагов подальше – ручной пулемёт. Один немец стоял у миномёта, а шестеро сидели, собравшись в кружок, и ели из котелков.

Школенко вскинул автомат и хотел дать по ним очередь, но рассудительно изменил решение. Он мог одной очередью не убить сразу всех, и ему предстояла бы неравная борьба.

Не торопясь, он стал изготовлять к бою противотанковую гранату. Противотанковую он выбрал потому, что расстояние было небольшое, а ударить она могла гуще. Он не торопился. Торопиться было незачем: цель была на виду. Он прочно упёрся левой рукой в дно ямы, вцепился в землю так, чтобы рука не скользнула, и, приподнявшись, швырнул гранату. Она упала прямо посреди немцев. Когда он увидел, что шестеро лежат неподвижно, а один, тот, который стоял у миномёта, продолжает стоять около него, удивлённо глядя на изуродованный осколком гранаты ствол, Школенко вскочил и, вплотную подойдя к немцу, не сводя с него глаз, знаком показал, чтоб тот отстегнул у себя парабеллум и бросил на землю. У немца дрожали руки, он долго отстёгивал парабеллум и бросил его далеко от себя. Тогда Школенко, толкая немца перед собой, подошёл с ним к пулемёту. Пулемёт был разряжен. Школенко знаком показал немцу, чтобы тот взвалил пулемёт на плечи. Немец послушно нагнулся и поднял пулемёт. Теперь у него были заняты обе руки.

Несмотря на серьёзность положения, Школенко усмехнулся. Ему показалось забавным, что немец своими руками отнесёт к нам свой пулемёт.

Так они и пошли обратно – впереди немец со взваленным на плечи пулемётом, сзади Школенко. Немец шёл медленно, спотыкаясь; он не сопротивлялся, но, видимо, не терял надежды встретить кого-нибудь, кто его выручит, и тянул время. Школенко, который всё предыдущее делал неторопливо,