Юлия Кузнецова - Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник)

Юлия Кузнецова

Скелет за шкафом. Парижский паркур

Кузнецова Ю., 2016

Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Скелет за шкафом

Автор выражает благодарность Московской Академии паркура, ее руководителю Армену «Fly» Гюлояну, инструктору Роману «Ро Ко» Лысоченко, а также трейсеру Юлии Цветковой за то, что они помогли «проложить путь» в повести «Парижский паркур».

Автор также благодарен преподавателю французского языка Алине Кузнецовой за оперативный и скрупулезный перевод реплик парижан.

И спасибо А. П. за сюжет!

Вступление

– Врешь! – с вытаращенными глазами воскликнул Рыжий и чуть не выронил карты.

– Мамой клянусь, – захихикал дед.

Он потер небритый подбородок и продолжил:

– Ирка поклялась. Трет, мол, свеклу в кастрюлю. Башкой туда – нырк! Поелозит. И готово. Так и красится. А ты, Рыжий, отбивай-ка!

Дед кинул на стол «валета».

– Да как ты… – пробормотал Рыжий и, оторвав взгляд от своего «веера», заорал: – Ты ко мне подглядел!

Дед расхохотался на всю охранницкую и закашлялся.

– А про Ирку все-таки наврал? – сердито спросил Рыжий. – Не красится она свеклой?!

– Не ори, – сквозь смех и кашель выговорил дед, – старшего разбудишь. Продул – так продул!

Рыжий раздраженно швырнул на стол свой «веер» и похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

– Если бы я честно продул, – проворчал он, закуривая, – ты чего со мной так, дед, а?

– А чего ты такой рыжий, а?

Дед снова начал смеяться и опять закашлялся. Он кашлял и кашлял не переставая.

– Кончай ржать надо мною! – разозлился Рыжий.

Но дед не смеялся. Он кашлял, выпучив глаза, и показывал пальцем куда-то за спину Рыжего. Рыжий обернулся. Сигарета выпала у него изо рта.

За окном на земле горел стул. Откуда он взялся?! Хрипя, дед показал пальцем наверх.

– Упал? – не поверил Рыжий и выругался – упавшая сигарета прожгла штанину.

Он сбросил ее, затоптал.

– Буди старшего! – прохрипел дед, – Наверху горит!

Рыжий вскочил и помчался в крошечную каморку, где спал старший охранник первого гуманитарного корпуса МГУ. По дороге Рыжий все повторял: «Ну дела… Пожар… Ну ваще…»

В каморке беззвучно мигал телевизор. Гремел храп старшего, бывшего моряка. Над койкой была растянута веревка с мокрыми носками.

– Василь! – позвал Рыжий, – Василь Палыч!

– Слушаю! – бодрым голосом отозвался старший.

Он научился говорить бодро и продолжать спать еще на флоте.

– Там пожар!

– А кто у нас ответственный за пожаробезопасность? – уточнил сквозь сон старший.

– Так… вы, – промямлил Рыжий.

– А? Что?! – наконец проснулся старший, и Рыжий вдруг испугался: может, им с дедом привиделось? Все-таки сегодня Иркин день рождения долго отмечали. Ирка еще со стола убирает, кстати. Надо выгнать.

Он приник к мутному окошку и вдруг увидел в свете горящего стула три убегающие тени. Ирка-гардеробщица? Нет, она толстая.

– Вон они, – закричал Рыжий, – поджигатели!

Старший вскочил и запутался в веревке с мокрыми носками. Он взревел, нащупал у подушки дубинку и босиком выбежал в коридор.

– Кто запер дверь на улицу? – послышался его крик.

– Мы и заперли!

– Так какие же они, елки, поджигатели? Ты, Рыжий, кончай галлюцинировать! Звони «01»! Я наверх!

Рыжий взял трубку телефона и нажал две кнопки. Пока ждал дежурную, качал головой. Он точно видел, что эти тени отделились от корпуса. Две девчонки и один парень. Поджигатели.

Глава 1, в которой я убеждаюсь, что жизнь – отвратительная штука

Лифт остановился. Я выскочила на площадку и принялась шарить по карманам «кенгурушки». Моя рука несколько раз нащупывала ключи, но я этого не замечала.

Жизнь прекрасна! Я счастлива. На уроке информатики мне удалось зайти на любимый сайт «Создай комикс». На своей страничке я прочла долгожданную весть: меня собираются простить.

В июне я вернулась с родителями из Америки, где прожила полгода, учась в школе при посольстве, и представила своим друзьям-комиксистам новые работы.

Сколько упреков я услышала в свой адрес! «Попала под влияние бездушных американских картинок», «создала жалкое подражание уродливым героям американских комиксов», «отступила от канонов», даже «предала мангу»!

Я пыталась объяснить, что это не предательство, а всего лишь новые мотивы в моем творчестве, я по-прежнему рисую «мангу», просто немного по-другому, но меня никто не понял.

Наконец-то сегодня мне назначил встречу один из супермастеров. Кажется, ему понравились мои работы, и он сможет убедить моих коллег-«мангак», что я не предатель. Ребята-художники тоже должны прийти на встречу, послушать супермастера.

Я глянула на часы. Без четверти четыре. Встреча назначена на шесть. Собираемся в беседке в Нескучном саду, наша компания давно застолбила ее для встреч «в реале».

Все, что от меня требуется, это прогулять дурацкое занятие по фонетике. Хорошо, что никого нет дома и никто не проследит, что я одеваюсь и крашусь совсем не так, как если бы я ехала к преподавателю.

Наконец я нашла ключ. Вставила его в замок. О нет! Дома кто-то есть.

Хоть бы это была мама! Она так увлечена написанием докторской диссертации, что вряд ли заметит, даже если я пойду на занятие голой.

– Привет, милая! – весело сказал папа, распахивая дверь.

– О, – только и выговорила я, – ты… ты ненадолго домой?

– Надолго! Специально отпросился, чтобы отвезти дочурку в МГУ на занятие по фонетике.

У меня подкосились ноги. Папа подхватил меня.

– Это от усталости, – с тревогой сказал он, – вас перегружают в школе. Иди скорее поешь, мама оставила нам обед.

– Что она приготовила? Как обычно, жареный пластилин?

Папа засмеялся:

– Быстренько обедай, и поехали.

То, что приготовила мама на этот раз, смахивало на вареный картон. Но я ее не виню: докторская полностью захватила ее. Да я бы сжевала и печеный ластик, пока размышляла, как мне начать разговор с папой. Может, так: «Извини, но…» Или так: «Прости, пап, я…» А может, просто резко заявить: «Я не хочу…»

– Гаечка, скоро? – ласково спросил папа, появившись в кухне.

Я чуть не подавилась.

– Пап, ну ты вообще!

– Как я выгляжу?

– Хм… если бы не седина, на двадцать лет! А зачем ты надел джинсы и эту студенческую рубашку?

– Потому что хочу выглядеть студентом, – подмигнул мне папа, – и хочу вспомнить студенческие времена. Какое это было счастливое время!

Я поникла.

– Что случилось? Невкусно?

– Да нет, нормально. Пап, я давно тебе хочу сказать… Я…

Папа посмотрел на меня, поправляя воротник рубашки.

– Я сегодня не поеду к Анне Семеновне! – выпалила я, – Я встречаюсь с друзьями в Нескучном.

Папа замер и нахмурился:

– Что еще за новости?

– Это старости, а не новости. Пап, я не хочу поступать в университет. Я не хочу учиться на переводчика.

Папа сел на табурет рядом со мной:

– Послушай, Гаянэ. Когда я пытался перевести тебя в гимназию, а ты сказала, что не хочешь, потому что тебе нравится учительница по рисованию, я молчал. Когда в Америке я записал тебя на курсы английского языка, а ты просидела полгода на скамейке в Центральном парке, рисуя Супермена и кота Марфилда…

– Гарфилда!

– Гарфилда. Так вот, я молчал. Но моему терпению пришел конец. Ты выросла. Девятый класс! Скоро поступать! Забудь ты о своих игрушках. Пора заняться делом!

– Комиксы – не игрушки! – обиделась я и выбежала из кухни, чуть не опрокинув на пол кастрюлю супа.

В комнате я упала на кровать и схватила мобильник. «Так и знала, так и знала!» – бормотала я, печатая своим друзьям-комиксистам эсэмэски о том, что я не смогу прийти в Нескучный. Вместо этого я буду напрягать подбородок и растягивать губы, учась настоящему английскому произношению у бывшей учительницы моего папы, Анны Семеновны Розенталь-Шпигель. Бе-е!

Я подскочила к мольберту, схватила цветные карандаши. Раз! Два! Вжик! Принцесса Мононоке или Сан[1] готова. Она прекрасна в своей короткой синей юбке, с накидкой из волчьей шерсти, сжимающая кинжал и сурово взирающая на моего папу.

«Сан! – взмолилась я. – Умоляю! Оседлай одного из гигантских волков и приезжай меня спасти! Избавь от транскрипций, интонационных контуров и глубокого звука «О»!»

– За что ты так ее ненавидишь? – спросил папа, снова появившись в дверях.

– Кого?

– Анну Семеновну.

– Мне на нее плевать. Я ненавижу английский. Не хочу быть переводчиком, – ответила я, снимая листок с мольберта и перекладывая на планшет, чтобы показать его друзьям в Сети.

– А кем ты хочешь быть? – спросил папа, наблюдая за моими действиями. – Комиксистом? Или, как вы говорите, мангакой?

– Почему обязательно мангакой? – пожала я плечами. – Я просто хочу рисовать. Я этим живу.