Жребий брошен! - Аня Амасова
Оркестр грозного дня
Все-таки камень под лопаткой здорово портил Красавчику настроение. Вода доходил уже до пояса, но пролив и не думал останавливаться. Похоже, он даже ускорился. Ну что ж! Вот и ответ на все вопросы. Его святейшество – врун, Оракул – ошибся. Не слишком веселый конец у этой игры, однако при любых обстоятельствах следует сохранять достоинство.
Так почему же этот камень торчит из скалы и больно впивается в лопатку? Если Судьбе так угодна его гибель – зачем ей портить финальную сцену, мешая насладиться развязкой?! Зачем превращать красивую драму в комедию?.. Впрочем, тяжелые тучи, слетавшиеся к острову, как ведьмы – к Лысой горе, и вовсе грозили обернуть все нелепым фарсом. Последний акт будет испорчен проливным дождем.
– Тебе незнакомо слово «гармония»? – хрипло прокричал в пустоту Красавчик, обращаясь к Судьбе, хотя вряд ли она могла его слышать. – Ты разве не чувствуешь фальши? Признайся: тебе не хватило таланта придумать эпичный финал!
По ожиданиям короля, небеса должны были разразиться в ответ громом и молниями, и одна – пронзить непокорную грудь. Но вместо молнии небеса разрезал звук. Звук долгий, чистый и странный. Он был ниоткуда – внезапно возник в пространстве, повис на пару мгновенийи так же внезапно исчез. Но Красавчик увидел, как несколько туч словно засомневались, стоит ли им приближаться. Это было так странно, что король решил: померещилось.
Палуба «Дж. Фыр» сияла, надраенная Кукабарой до блеска. Дюжина сундуков в комплекте с дюжиной бочек выставлены вдоль борта. Сундуки – места для исполнителей, бочки – в роли пюпитров.
Двенадцать юных морских котиков под предводительством Шерсть-в-Носу взобрались на палубу и, бесцеремонно пачкая ее грязными ластами, принялись разбирать инструменты.
– Ты чего барабан хватил? Ты на клавесине играешь! Отдай – это мой!
– Еще чего! Слепец, что ли? Туточки пальцами играют! Бери томбак, пока не утащили…
Количество шума и суеты примерно равнялось шуму и суете грузового порта. А еще эта какофония звуков! Звон, дробь, гудки! Музыканты пробовали «на слух» Оркестр Грозного Дня.
Шерсть-в-Носу почтительно приблизился к капитану:
– Дети спрашивают, что им играть…
– Что они там обычно играют? – пожал плечами Воробушек. – Есть у них любимые произведения?
Вопрос репертуара казался Джонни вторичным. Над островом сгущались тучи – вот что действительно важно. Скоро начнется дождь. Темные тучи обрушатся ливнем, стремительно поднимая воду в проливе… Времени и было немного, а теперь его просто нет. Концерт должен начаться прямо сейчас. Немедленно!
– Ты правда веришь, что эти старинные громкие штуки в лапах разношерстных детей смогут нам чем-то помочь? – уточнил сидящий на плече капитана Кукабара.
– А во что еще верить? – изумился Джонни. – Прилив поднимается, топит последние шхеры и рушит жизнь Красавчика. А тут – легендарный оркестр, одаренные дети… Единственная надежда заставить Котхольмский пролив передумать.
– Мое мнение интересует? – без всякой надежды поинтересовался Кукабара.
– По-прежнему нет.
– Кто бы сомневался!
Если бы Кукабару все же спросили, он бы сначала ответил, что и представить не мог затею более ненадежную, бессмысленную и безумную – ну разве что изобретение подводного корабля. И еще с десяток-другой замыслов Джонни Воробушка.
А потом бы добавил, что мечтает когда-нибудь подцепить от капитана эту заразу – легкое сумасшествие. Безоглядную веру в возможность заставить мир измениться. В точном соответствии со своим сумасбродным планом.
Небеса над Красавчиком громыхали, а волны то и дело скрывали его с головой. Не до конца понимая замысел спектакля, он отдавал должное красоте декораций. И даже находил безупречной партитуру света: все эти мечущиеся молнии, освещающие развязку, были особенно уместны.
Если подумать, вполне себе героическая гибель. Не унижающая достоинства. Внутренняя «Портретная галерея предков» даже не пошатнулась, лишь кто-то косился с укоризной: последний потомок королей войдет в Историю без имени.
«А ты – всего лишь Красавчик?..»
При этом воспоминании юный король подавил желание разрыдаться и улыбнулся своей мальчишеской, высокомерно-прохладной улыбкой. Ну нет, он не испортит слезами последнюю сцену жизни. Даже если он сам – ее единственный зритель.
– Давай! – презрительно прокричал Красавчик Котхольмскому проливу. – Давай уже!
В этот момент в окружающем мире произошли изменения, с трудом поддающиеся пониманию. Если бы бухта и правда оказалась вдруг сценой, если бы описываемые события действительно были спектаклем – что-то в театре пошло не так. Возможно, мастера чудес объявили забастовку.
Барабан с горохом, призванный имитировать звук дождя, менял скорость вращения от позвякиванья ложечки, размешивающей чай, до беличьего колеса с парой задорных белок. Удары по железным листам, изображающие гром, раздавались то из правых, то из левых кулис и не попадали в ритм со вспышками молний. В проекционном аппарате смешались слайды световых эффектов: молнии сменились туманом, туман – радугой. Тучи исчезли, и на небе одновременно стояли и луна, и солнце. Вдобавок ко всему внезапно пошел снег.
Красавчик не сомневался, что наблюдает последние мгновения жизни. Возможно, именно так все и путается, когда собираешься отчалить.
Именно в этот момент из-за скалы появились золотые паруса «Дж. Фыр», а бухту оглушила какофония звуков.
«Это конец», – решил Красавчик и закрыл глаза.
Очнулся он от странного ощущения, что Харон утопил свою лодку и переправляет его через воды Стикса вплавь. Красавчик определенно плыл. Но не сам. Кто-то крепко обхватил его под мышкой и заботливо придерживал голову. Никогда бы Красавчику не развить такую скорость, значит «кто-то» – большой и сильный.
– Даже не думай, – услышал он голос Кукабары. – Искусственное дыхание делай сам! Хватит с меня, что я замок взломал! Под водой! А он даже медаль мне не даст, хоть и король.
– Он дышит. Шерсть-в-Носу не дал бы Красавчику утопнуть, – обиженно ответил совсем рядом Шерсть-в-Носу. – Он меня от акулы спас. Котики любят быть спасибными.
– А чего тогда не шевелится? – подозрительно поинтересовалась птица, кидая за борт спасательный круг.
– Прогладался и измок. – Морской котик деловито затаскивал Красавчика на борт.
– Горячее молоко, полотенца, плед, – коротко скомандовал Воробушек.
Красавчик услышал топот множества коротеньких ласт, почувствовал под собой ровную сухую поверхность и наконец-то открыл глаза.
Над ним склонились капитан Джонни, Шерсть-в-Носу и Кукабара.
– Могли бы не утруждаться, – с трудом процедил король, у которого от холода зуб на зуб не попадал.
– Можно подумать, кто-то ждал от тебя «Спасибо», – фыркнул Джонни, передавая Красавчику полотенце.
– Спасибо, – совершенно неожиданно ответил тот. – Но Оракул наврал. Я не спасу Кошдские шхеры. Жребий – ложь.
– Конечно же ты спасешь! – возразил морской котик. –
