Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

Петька осторожно затолкал зеркало обратно в пачку и подумал: «Откуда у него столько зеркал? Видно, он их сам делает и отправляет по деревням, менять на муку».

Тут появился повеселевший немец. Он успел попить чаю и раскраснелся. Прижимая к животу, толстяк нес три каравая хлеба. Мешок с хлебом он приладил поперек санок, подозрительно посмотрел на Петьку и сказал:

— Еще немного поедем, мальшик.

Опять пошли вперед, вверх и на самой вершине горы остановились у другого дома.

— Ты немного карауль, сейчас унесут ящик, — сказал немец.

Он как-то нерешительно заглянул во двор и, словно боясь, вошел в калитку.

Усталость закрывала глаза. «Мама, поди, меня ищет… Эх, хорошо бы сейчас поесть да забраться в постель под шубу! А вдруг немец хлеба не даст? Попадет от немца за то, что пакет разорвал», — испуганно подумал Петька, пальцем разлепляя веки. Он вновь почувствовал манящий запах хлеба, но любопытство было сильнее. «А дальше что? Неужели все зеркала? Все равно посмотрю», — решил Петька. Он запустил руку в глубину ящика, нащупал какую-то палочку и вытащил ее.

— Патрон! Винтовочный патрон! — чуть не вскрикнул Петька.

Третья часть ящика была заполнена патронами.

«Зачем немцу патроны?»

От страшной догадки Петьке стало жарко.

Боязливо обернувшись, он увидел, как через двор быстро шагал к нему бородатый мужик, в распоясанной рубахе и в белых с красным горошком, расписных валенках. Лицо у него было злое. Человек торопился и, казалось, хотел схватить Петьку, за ним шел немец.

— Как ты смеешь смотреть в мой ящик? — кричал немец.

«Проня-Лихач!» — узнал Петька бородача и, не раздумывая, бросился бежать.

Рванув за собою санки и разбежавшись под гору, Петька кинулся на ящик животом и прижался лицом к мешку, от которого так вкусно пахло хлебом. Но у Петьки с каждым ударом крови в висках стучала мысль: «Убьют, убьют, если догонят. Убьют!»

Санки разогнались, но Проня настигал. Бег санок здорово задерживали ступеньки-корытца, выдолбленные на дороге копытами лошадей.

Проня гнался молча, стиснув зубы, а немец, протягивая руки, голосил сзади:

— Эй, мальшик, не делай так! Довольно шутки! Стой! Постановись! Я дам тебе целый хлеб.

— Стой! Не то убью, гадина! — взвыл Проня над самой головой. Петька выровнял санки на гладкую пешеходную обочину; еще несколько секунд слышалось хриплое дыхание Прони, потом сразу погоня отстала.

Петька не думал о том, как его разнесет в конце горы, а хотел только умчаться дальше, дальше, так чтобы Проня не догнал. «Только бы не стреляли!» — подумал Петька, на мгновение закрывая глаза и сжимаясь в комок.

— Граждан, товарищ! Держи! Мой мальшик увез санки! — кричал где-то далеко немец, но в Петькиных ушах свистел ветер, и казалось, не немец кричит, а что-то несуразное воет вьюга.

Санки летели все быстрее и быстрее, подпрыгивая на ухабах — вот-вот перевернутся. «Ну, попадись мне теперь кто-нибудь на дороге, зашибу», — думал Петька и кричал во всю силу своих легких. Испуганные пешеходы торопливо отскакивали в сторону.

А там, где-то позади, отставший немец тяжело плюхал ногами, по инерции шагая под гору. У него тряслись жирные щеки, маленькие глазки сделались шире и, казалось, хотели выскочить прочь, лицо побагровело; задыхаясь, он шептал:

— Что же теперь будет, Проня? А, Проня?

Но Проня давно повернул обратно и так же поспешно, как гнался за Петькой, бежал в гору.

Петька правил обеими ногами и на крутых поворотах так тормозил, что от трения снимало валенки с ног. Рискуя своей головой, он проскочил между двумя столбами и вылетел на новый спуск к вокзалу.

В памяти у него всплыла фигура уполномоченного транспортной ЧК и вся история с украденным миллиардом. Только Рубцов мог его теперь спасти и помочь справиться с Проней.

Спуск кончился, санки еще катились, когда Петька вскочил на ноги, подхватил их и пустился бежать по улице. Он почему-то был уверен, что погоня может прискакать на лошадях, и торопился к вокзалу.

Санки он бросил около крыльца, взбежал по ступеням в здание вокзала и вломился в кабинет уполномоченного. От усталости он едва держался на ногах.

— Где Рубцов?.. Там патроны… Пойдемте, — сказал он изумленному уполномоченному.

Красноармейцы втащили ящик, санки и мешок с хлебом. Уполномоченный вызвал Рубцова с собакой Белко.

Уполномоченный и Рубцов погнали на извозчике к дому Прони-Лихача, с тем чтобы захватить его на месте. Петька показывал дорогу, а Рубцов расспрашивал его о подробностях встречи с Проней.

— Я смотрю, патроны! Мы на горе катались, немец нанял меня везти за хлеб… а там Проня-Лихач. Я испугался, — рассказывал Петька, путая начало и конец.

Вместо Прони в доме оказалась одна древняя кривая старуха.

Белко повел было по следу, но, как видно, Проня уехал на лошади, а след ее затоптали прохожие, снующие по улице.

— Узнаёшь ты меня? — приставал Петька к Белко. Но пес разок махнул хвостом и держался строго официально, не оказывая Петьке недозволенного внимания.

— Слыхом не слыхивала, глазом не видывала никакого Прони. И немца никакого не было вовек, — божилась на допросе кривая старуха. — Жил на квартире мужик Иван, несколько ден стоял на постое и уехал в деревню. В какую — не знаю, — твердила она; и взять с нее было нечего.

В доме немца сделали обыск и нашли в подвале несколько обрезов и винтовку. Сам он домой не показывался.

Петька рассказал Рубцову о том, что Проня бывал в церковном доме. Возвращаясь домой, Петька опасливо поглядывал по сторонам, боясь встречи с Проней. Теперь ему было совершенно ясно, что попадешься ему в руки — не останешься живым: слишком опасным свидетелем он стал для бандитов.

Петьку несколько раз вызывали на допрос, но не на вокзал, а в большой дом ЧК, на главной улице города. Там он узнал, что в церковном доме обнаружили немца и вместе с ним арестовали попа Нылу.

— Ты молодец, Зулин. Помог нам раскрыть целую организацию. Только ты должен молчать об этом и никому, слышишь, никому, даже матери, не говори ни слова, — предупреждал его следователь.

И впервые Петька молчал, как рыба, хотя его сильно подмывало рассказать Корольку о своих подвигах.

Петька решил помогать ЧК до конца. Проходя по улицам города, он зорко смотрел по сторонам. Иногда принимая за Проню какого-нибудь прохожего, крался за ним, высматривал и с огорчением убеждался в своей ошибке.

Глава 7. Новая школа

Связь с Россией была налажена, и это принесло в семью Зулиных радостную весть: отец прислал письмо. Он писал, что жив, что служит вместе с Котовым и