Дом с аистами - Валентина Васильевна Путилина
— Аистёнок разбился! — закричал Гриша.
Он подобрал аистёнка, гладил его, дул на него. Аистёнок шевельнулся и забился в Гришиных руках.
— Ой, он цел, — обрадовалась Анюта, — он живой! Пусти его, Гриша, — сказала она, — смотри, Ай и Ая кружатся над ним.
Гриша посадил аистёнка на землю и отошёл от него. И тут же, рядом с аистёнком, опустились Ай и Ая, наперебой повторявшие:
«Трр-трр-трр! Ничего, малыш, ничего. Это — знакомство с жизнью. Не пугайся, привыкай, Ещё не раз доведётся тебе падать. А ты не бойся. Бояться — значит не летать. Ну, поднимайся, поднимайся… Лети!»
Аистёнок неловко вскинул крылья, смешно потоптался, подпрыгнул и остался на месте. «Ну как опять упаду!» — боязливо подумал он, не решаясь взлететь.
«Ничего, — подбадривали его родители. Не летать — значит не быть аистом. Ты должен летать. Подумай, ведь у тебя есть крылья и ты можешь летать! Летать — это свобода». - внушали ему Ай и Ая.
Аистёнок пробежался, поднатужился и взлетел. Он взмахивал крыльями всё свободней, быстрее, ликуя от радости.
Кончился первый вылет, и аистята вернулись домой.
«Трр-тррр-трр!» — уже совсем похоже на взрослых, трещали аистята. — Ух, как хорошо летать! Я видел лес, видел поля, я видел много всего, чего не увидишь тут, стоя на гнезде. Я хочу далеко-далеко лететь!»
«И я! И я!» — наперебой повторяли два других аистёнка.
И вдруг они затанцевали на плоском гнезде. Им хотелось скорей в полёт. He потому, что им надоели гнездо и люди, которые живут внизу, — им просто нравилось летать. Им очень хотелось сейчас лететь и лететь, куда угодно, лишь бы только видеть новые места, непохожие на Заячьи Дворики. На новом месте они еще вспомнят своё гнездо на груше и будут грустить повторяя: «Скорей бы на милую родину!»
Но пока они ещё не подозревают о будущей грусти и танцуют. Им весело после удачного полёта. От этого они и танцуют. И ещё оттого, что они видят подлетающих к гнезду папу и маму. Наверняка те несут им что-то вкусное.
СТАРШИЙ БРАТ
Наступила середина августа. Длинней и прохладней стали ночи. Ниже опускались над водой вечерние туманы. Готовились в дальний полёт первые птичьи стаи.
В лесу торопились дозреть до холодов последние боровики и подосиновики. Появились рыженькие лисички. В гнёздышках-шапочках зажелтелись лесные орехи.
Осень приближается. И все торопятся проявить себя, доказать, что не понапрасну цвели и подрастали. Один цветок к осени ягодой рябиной оборотился, другой — орехом, а кто был весной семечком, вдруг крохотным деревцем поднялся на поляне. Осень плоды собирает.
Мама с бабушкой теперь каждый день уходят в школу: у них началась подготовка к новому учебному году. Потом мама уехала в город на специальный семинар для учителей. А вслед за ней уехала бабушка в областной город на встречу учителей, которые преподают географию.
Перед отъездом у мамы с Кириллом был серьезный разговор.
— Сынок, — сказала мама, — ты у меня старший. Я прошу тебя, постарайся быть для наших близнецов по-настоящему старшим братом. Береги их. Не бросай их дома одних надолго, они могут испугаться чего-нибудь. Будь в доме старшим. Заслужи уважение брата и сестры: они ведь у нас строгие. — Вспомнив строгое Анютино лицо, мама улыбнулась. — Я тебе скажу, как взрослому. Вот что: человеку необходимо, чтоб его уважали. Очень важно, когда тебя уважают чужие люди. Заслужить их уважение нелегко. Но ещё труднее заслужить уважение своих родных. Потому что ты всё время у них на виду. И у папы постарайся заслужить уважение. Ладно?
Кирилл кивнул. Он был очень серьёзен, и мама поверила ему.
Уехали мама с бабушкой, папа ушёл на пчельник. Ушли и близнецы с Тимошей в лес. Кирилл собрался в Медвежьи Печи к ребятам играть в футбол.
Сначала он пошёл к дяде Егору на разъезд, отнести ему книгу, — дядя Егор давно просил принести почитать что-нибудь поинтересней. Кириллу хотелось пойти к Каллистратычу, но он не решился. Если бы тот сам его позвал, он бы сразу побежал. Но Каллистратыч был сердит на него за Тимошу. «Ненадёжный ты друг», — сказал он Кириллу, когда узнал про случай с Тимошей.
Каллистратыч, как и папа, всю войну провоевал. Сначала партизанил в Брянских лесах. А потом, когда пришли наши и освободили от врагов Брянщину, Каллистратыч стал солдатом и воевал, пока не кончилась война. Он-то, бывший солдат, умел ценить дружбу.
Не мог Кирилл пойти теперь к нему. Видно, и тут надо зарабатывать уважение.
Дядя Егор, как всегда, обрадовался Кириллу. И, как всегда, был немногословен, хотя они с Кириллом успевали о многом поговорить. Правда, говорил больше Кирилл, а дядя Егор скажет два-три слова и замолчит. Так и проходит у них интересный для обоих разговор.
— Ну, я пошёл, — сказал Кирилл. — Мы с ребятами сегодня в футбол играем. Пока дойду, и ребята соберутся.
Он распрощался с дядей Егором, оставил ему книжку и пошёл в Медвежьи Печи, к старой кузнице, перед которой был хороший стадион. Так его называли ребята. На самом же деле это был попросту ровный луг. там хорошо бегать футболистам.
Не успели ребята забить друг другу и десятка голов как хлынул дождь, и все побежали прятаться в заброшенную кузницу, перед которой росла старая ракита.
В лесу творилось что-то неладное. На глазах изумлённых ребят деревья падали все сразу, широкой полосой. Будто кто-то невидимый вырывал их с корнями и бросал, хватал одним махом березы и высоченные корабельные сосны, переворачивал и оставлял лежать вверх корнями, а сам набрасывался на другие деревья.
Ураган! Он шёл рядом, не затрагивая кузницы, будто граница пролегла между полосой урагана и кузницей, и на этой границе стояли часовые, не позволявшие урагану вырваться из своей полосы.
Лес гудел, трещал и падал.
— Гляньте-ка! — вскричал кто-то рядом с Кириллом. — Ракита!
Ракита, стоявшая перед кузницей, оказалась в одно мгновение раздетой. Листья и кора были сброшены с неё, и она стояла теперь сухая и обуглившаяся. Что это?…
— Мы такого отродясь не видели, — испуганно проговорил Афонька.
— Это молнией полоснуло, — сказал Кирилл.
— Я боюсь… — захныкал младший брат Афоньки.
Всем стало страшно. Наделает беды этот ураган.
Года два тому назад прошёлся он тут поблизости такой же неширокой, но длинной полосой. Будто перепахало тогда всю землю кругом могучим трактором. Весь лес перевернуло. Деревья завалили тогда дорогу, сараи разметало, срывало крыши.
