Баллада о Дарси и Расселле - Морган Мэтсон

Может, мне не обязательно прямо сейчас до конца распутывать отношения с мамой – и даже гадать, во что они выльются. Может, мы с этим разберемся постепенно – вместе.

Может, Расселл все-таки хороший парень, просто допустил ошибку. Может, это не выбор между любовью с первого взгляда и дружбой – может, существуют и другие варианты.

Я постояла еще немного, глядя на машины, пролетавшие по шоссе. Разумеется, вид не изменился – остался тем же, что и несколько минут назад. Но я невольно подумала, что окрестности теперь выглядят иначе. Как и все остальное. Я теперь живу в мире, в котором возможно невозможное.

Расселл вел машину до самого Лос-Анджелеса. Механик затянул гайки, но в целом признал нашу работу качественной, отчего меня захлестнула волна гордости. Сказал, чтобы мы не гоняли на запаске и при первой возможности купили новую покрышку. Расселл заправил машину, и, заглянув в минимаркет и купив там еды и газировки – выяснилось, что Расселл любит претцели и колу-зеро, – мы двинулись дальше.

Я взяла на себя обязанности диджея и время от времени по новой ставила арии из мюзиклов, которые мне особенно понравились (Расселл каждый раз улыбался, хотя и делал вид, что ему все равно). Но чем ближе мы подъезжали к моему дому, тем больше звучало песен о расставании, о разлуке, о невозможности жить друг без друга. Я, кажется, только сейчас поняла, сколько на свете песен о мучительных разрывах, причем некоторые из них звучат очень бодро.

– Ты как там? – спросил Расселл, взглянув на меня.

До «Юнион-Стейшн» осталось ехать полчаса. Я как раз пролистала шесть песен, слушая каждую лишь по несколько секунд – достаточно для того, чтобы понять, о чем она.

– Нормально, – ответила я, отчаянно выискивая у себя в спотифае что-нибудь не про расставание навеки. – Э-э… хочешь, поставлю подкаст про историю шрифтов?

– «Гордая гельветика»? Я его слышал.

– Ну еще бы.

– Нужно же мне где-то искать свои факты. Но… если ты хочешь, я с удовольствием послушаю снова.

– Нет, не стоит. – Я открыла новый альбом группы AJR, решив, что они вряд ли будут петь про чувства, нажала на воспроизведение.

– Класс, – улыбнулся Расселл, когда я положила телефон на сиденье между нами.

Я посмотрела в окно – машин стало гораздо больше; чем ближе к Лос-Анджелесу, тем плотнее делался поток. Когда мы отъехали от заправки, я сразу же рассказала Расселлу про разговор с Джиллиан – и, передавая ему все подробности, поняла, что именно с ним и хотела этим поделиться.

Его просто поразила новость, что именно Джиллиан была первой фанаткой «Ночных ястребов» в нашей семье. Рассказывая Расселлу, я подумала про толстовку – она была у папы, сколько я себя помню. Может, раньше она принадлежала маме? Мне как-то проще было представить, что она, а не папа покупает одежку с изображением полуголого Уайли Сэндерса, хотя раньше я никогда об этом не задумывалась. Впрочем, не такая уж это неразрешимая тайна: можно завтра спросить у мамы. Когда я ее увижу.

Я посмотрела на Расселла, на то, как красиво он сидит за рулем, как аккуратно ведет машину, убедилась, что он продолжает регулярно поглядывать на меня. Неужели меньше чем через полчаса мы расстанемся? Возможно, что навсегда.

А сидел он так близко. Можно было отстегнуть ремень, чуть подвинуться на сиденье, опустить голову ему на плечо. Можно было переплести свои пальцы с его. Можно было положить ладонь ему на колено и отбивать ритм, будто играя на барабане.

Я перестала врать себе, что хочу, чтобы мы остались просто друзьями, – а судя по тому, какие он бросал на меня взгляды, и он думал о том же самом.

Вот только какой смысл? Еще не успеет доиграть этот альбом, а мы уже доедем до «Юнион-Стейшн». А потом… потом всё.

В общем, как бы мне ни хотелось к нему прикоснуться – как бы ни хотелось снова его поцеловать, – я положила руки на колени и сцепила их, отвернувшись к окну. Еще сутки назад мы с ним не были знакомы. Распрощаться будет не так уж трудно, и пусть память об этом дне померкнет, а подробности утратят четкость.

Но я без всяких внутренних Диди и Кэти знала, что пытаюсь обмануть саму себя.

Когда мы въехали в Лос-Анджелес, скорость движения снизилась еще больше, зато время будто бы побежало быстрее. Я еще не успела подготовиться – и вот уже съезд к вокзалу.

Расселл остановился на внутреннем круге, чтобы высадить меня.

– Я заберу машину и вернусь, – сказала я, закидывая сумочку на плечо. – Возьму вещи и перегружу к себе.

И тогда мы попрощаемся – меня вдруг осенило, что миг этот настал слишком быстро, я еще не готова.

Расселл кивнул, передвинул рычаг в режим паркинга, включил аварийку.

– Отлично.

Я торопливо шагала по парковке, пытаясь вспомнить, где оставила машину. Трудно было осмыслить простой факт, что всего три дня назад, в пятницу, я парковалась здесь, понятия не имея, что меня ждет впереди. Тогда я предвкушала поездку на фестиваль и с ужасом думала о будущем, которое неслось мне навстречу. Оно так и продолжало нестись – но теперь у меня появилась уверенность, что я сама выбрала это будущее. И несусь вместе с ним.

Я отыскала машину, села, помедлила. Мне почему-то казалось, что все должно быть иначе. Столько всего произошло, а машина какой была, такой и осталась, разве что запылилась слегка. Я глянула на себя в зеркало заднего вида – в жизни у меня не было челки, но, если Хлоя считает, что мне пойдет, я обязательно об этом подумаю. Запустила двигатель. Собралась трогаться, и тут зазвонил телефон.

«Расселл» – прочитала я на экране и нажала на прием не без трепета: сейчас состоится наш первый телефонный разговор.

– Алло, – сказала я.

– Алло, Дарси. – Расселл говорил торопливо. – Мне велели отсюда уехать. Больше ждать не могу.

– Двигайтесь! – услышала я характерный голос парковщика, а потом свисток – и поморщилась.

– А, – сказала я, пытаясь соображать побыстрее. – Ладно, еду… – Сдвинулась с места, свернула к выезду – и резко ударила по тормозам. Не меньше пяти машин в очереди на оплату. – Только вряд ли я быстро выберусь.

– Мне не разрешат тут остаться, – сказал Расселл, и я поняла по голосу, как он стрессует. – Может, встретимся где-нибудь?

– Хочешь, у моего дома? – спросила я, не сумев придумать никакой точки поближе. – Туда ехать всего десять минут.

– Отлично, – сказал Расселл с явным облегчением: у нас появился план. – Пришли мне адрес.

Я прислала – времени на это оказалось с избытком, пока я ползла к будке оплаты. Там я отдала наличку, которую держала в кармане, и мне сильно полегчало, когда кассир кивнул мне и ворота открылись. За деньги можно больше не переживать – дома лежит моя дебетовая карта, кредитка на непредвиденные расходы и три стольника в ящике с носками. Не придется и дальше считать наличку и вычислять стоимость парковки. Это бремя я скинула. Я выехала с парковки и, чувствуя легкость, покатила к дому.

Свернула на центральную улицу Рейвен-Рока, поехала по знакомым улицам, через район, который знала как свои пять пальцев. «Последний день», – мелькнуло в голове, когда я помахала соседке, живущей через два дома: она вышла выгуливать своего бигля. Я не спешила добраться до места. Я столько думала про завтрашний день, про следующие несколько месяцев – какими они будут, какими нет. Очень хотелось еще немножко, сколько получится, продлить настоящее.

Я свернула на нашу подъездную дорожку и увидела, что Расселл стоит рядом с «бронко», припаркованным на улице. Вышла из машины, посмотрела на наш непритязательный домик со слегка заросшим газоном и с табличкой, застрявшей на нем с мая: «ВЫПУСКНИЦА ИЗ РЕЙВЕН-РОКА _ДАРСИ_ ТЕБЯ ЖДУТ ВЕЛИКИЕ ДЕЛА!» Мелькнула мысль, а не стыдно ли мне показывать Расселлу свое жилище, я же видела дом его отца с вертолетной площадкой, бассейном и гостевыми домиками. Но смущение тут же сменила волна приязни к этому домику. Знакомому, уютному, родному.

Я посмотрела на Расселла: стоит, прислонившись к старинному «бронко»,