Дом с аистами - Валентина Васильевна Путилина

Прошлым, летом Тимоша побывал на Курильских островах. Он видел потухший вулкан и даже подходил к нему с мамой совсем близко. Когда же мама отправлялась в дальнюю экспедицию или уплывала к какому-нибудь острову, она оставляла Тимошу в лагере, не брала с собой.

Однажды Тимошина мама вместе с папой и другими учёными-вулканологами поплыли на самый отдалённый остров, чтобы исследовать незнакомый вулкан. Неожиданно налетел страшный ураган, долго бушевал на берегу и в океане, и после него не вернулись ни мама, ни папа. Никто.

За Тимошей приехал вскоре дед. Они подолгу стояли с Тимошей на берегу океана, разыскивая глазами маленькое судёнышко. Может быть, оно продолжает плыть к берегу? Ждали, надеясь, вдруг оно вернётся. Потому что никто и никогда не может примириться с гибелью близких людей. И ждёт, и надеется…

И, даже вернувшись домой, Тимоша продолжал ждать. Но прошёл год, наступил второй, а мама с папой так и не вернулись.

У каждого по-своему складывается жизнь. Ни Анюта, ни Гриша, ни их старший брат Кирилл не знали, что такое горе. А Тимоша знал. Оно пришло к нему и к его деду прошлым летом там, на Курильских островах, где погибли его родители.

Ни Анюта, ни Гриша, ни Кирилл не умели грустить. Им всегда было хорошо и спокойно. И мысли приходили к ним обыкновенные, потому что их жизнь не была омрачена никакой бедой. А к Тимоше приходили мысли грустные, взрослые. Он даже перестал смеяться, будто остерегаясь вызвать своим смехом новое горе. Конечно, он так не думал, само так получалось. Просто ему было грустно и не хотелось смеяться.

Но он помнил, то радостное время, когда он научился ходить после болезни, а потом бегать. У всех тогда было праздничное настроение, особенно когда он в свои первые летние каникулы уехал с мамой в экспедицию и жил по соседству с вулканами. Рядом были мама, папа и их друзья, все они его любили. Мама часто говорила в то лето, что она самая счастливая на земле, потому что у неё есть всё, что нужно счастливому человеку: есть сын, и его отец, есть у них дед, и друзья есть, и необыкновенная работа…

Тимоша всё помнил, он копил свои воспоминания — и радостные и горькие. И была у него тайна, о которой он не говорил никому, даже деду. Дед сказал бы: «Не надо, не делай этого, это очень тяжело». Но дед не знал, отчего иногда Тимоша мог долго сидеть зажмурившись, будто пытаясь вспомнить что-то, скрытое от других глаз. Вспомнить и увидеть.

Что он там видит? Дед не задумывался об этом, а Тимоша не говорил. Видел он чаще всего одно и то же. Он видел маму. Она плыла на маленьком судёнышке и махала ему рукой, как в тот последний день, когда Тимоша провожал ее на берегу океана. И плыла она так близко, что Тимоша протягивал руки, чтобы дотянуться до неё, и не мог дотянуться. «Мама! — вскрикивал он. — Мама!» И всё сразу исчезало.

Он никому не рассказывал про то, как, зажмурившись, он всякий раз мог видеть свою маму. И оттого становился ещё печальнее, сторонясь людей. Он привык жить сам по себе, один.

Ему не было скучно одному. Иногда он спускался к речке Лебедянке и стоял на берегу, всматриваясь в тихое и спокойное её течение. Потом возвращался домой и смотрел на аистов. И мог так простоять ещё долгое время, не чувствуя одиночества. Потому что с ним были его мысли, его воспоминания, а в них — мама, папа и дед.

ПУТЕШЕСТВИЕ НА ПАСЕКУ

В доме тихо. Только негромко переговариваются Анюта с Гришей.

— Он ещё спит? — удивляется Гриша.

— Спит всё ещё, спит, — сокрушается Анюта, — а собирался с нами на пасеку. Давай его разбудим, а то уже день скоро начнётся.

Она вошла к Тимоше и стала его будить:

— Вставай! Вставай!

Тимоша сразу проснулся, будто и не спал, и посмотрел на Анюту, не понимая, зачем его разбудили.

— Скоро день начнётся, будет жарко, а нам на пасеку идти, — объяснила Анюта. — Ты пойдёшь с нами на пасеку? — допытывалась она настойчиво, чтобы Тимоша снова не заснул. — Ты говорил, что никогда её не видел.

— Не видел, — повторил Тимоша. — Я пойду.

Он, как всегда, сразу соглашался. Раз люди хотят, чтобы он пошёл на пасеку, он пойдёт. Бабушка заметила эту особенность Тимоши и забеспокоилась: «Почему, — думала она, — Тимоша всегда соглашается? Оттого ли, что он послушный, или оттого, что равнодушный человек, которому безразлично, что ему велят?» Бабушка любила людей самостоятельных, которые умели не просто слушаться, а и думать, и решать. Но Тимоша не, то чтобы был послушный, просто ему ничего не хотелось решать, было всё равно, потому что он и среди других оставался один: смотрел, слушал и почти не разговаривал.

Тимоша быстро поел: его торопили Анюта и Гриша. Они даже сердились, что из-за него никак не выйдут из дому, всё ждут и ждут его.

Наконец они вышли, тут же за двором свернули на тропинку — она рядом с домом, почти к саду подходит.

Анюта шагает впереди всех, она привыкла быть старшей. И Гриша подчиняется ей охотно. Бабушка говорит, что у Анюты решительный характер. Даже Кирилл иногда её побаивается, хотя и старше на три года, и, если хочет чего-нибудь выпросить, называет её, как и все в доме, хозяюшкой.

Глаза у Анюты весёлые, хотя бывают временами и строгими, особенно когда она разговаривает с Кириллом. У Анюты две длинные косы, а на концах завязаны банты вишнёвого цвета. Это бабушка привезла ей из города две красивые ленты своего любимого цвета. Бабушке не нравятся девочки со стрижеными волосами, она считает, что так они похожи больше на мальчиков. Пусть Анюта идёт в первый класс с косами, решила бабушка, и не позволяла их отрезать. Да Анюте и самой нравилось ходить с косами, в которые вплетены красивые ленты.

А ещё нравилось ей ходить в голубом сарафане, на котором вышиты два белых аиста. Бабушка их вышила к Анютиному дню рождения. И Анюта не расстаётся с сарафаном с первых летних дней, сама постирает его и снова наденет. Бабушка пообещала сшить ей новый сарафан и вышить на нём