Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

Лев Филиппович Волькенштейн

Воспоминания провинциального адвоката

В оформлении обложки использованы фотографии из семейного архива наследников Л. Ф. Волькенштейна и фрагмент открытки с фотографией Ростовского окружного суда. Нач. XX в. Архив ДГПБ.

«Провинциальнейший русский адвокат» еврейского происхождения в зеркале своих воспоминаний: терапия памятью в эмиграции

Одним сентябрьским днем 1927 г. адвокат Лев Филиппович Волькенштейн (1857–1935), при рождении Ицко Лейб, сын Говшие Фалика Хаимовича из Бердичева, открыл линованную тетрадь небольшого формата, чтобы «кое-что записать» в ней — так, заметки о прожитой жизни без претензии на изысканную художественную форму. В тот день, 16 сентября 1927 г., ему исполнилось 70 лет — возраст, который казался ему тем рубежом, после которого следует завершение жизненного пути человека.

Уже шесть лет Л. Ф. Волькенштейн жил в вынужденной эмиграции во Франции. Летом 1921 г. без лишней огласки он вместе с супругой Софьей Ефремовной (1863–1940) навсегда покинул Ростов-на-Дону — город, в котором прожил более тридцати пяти лет. Ростов входил в состав области Войска Донского, где офицерами Русской императорской армии и атаманами казаков были сформированы первые военные части Белого движения, а именно Добровольческая, а затем Донская армия, в 1919 г. вошедшая в состав Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) под командованием А. И. Деникина. Зимой 1920 г. Ростов-на-Дону был окончательно занят отрядами Красной армии. Уцелевшие корпуса ВСЮР отступили и были эвакуированы.

Волькенштейн принял решение об эмиграции, наблюдая деградацию и исчезновение прежних институций, законов и норм и работу новых органов юстиции по принципу революционной законности. Решающим фактором стали слухи о расследовании, начатом против него Донской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией из‑за того, что его сын Юрий (1892–1963) воевал на стороне Добровольческой армии. Юрий и его сестры Ольга (1887–1950), Алиса (1890 — ?) и Евгения (1896–1950) уже покинули Россию. В июле 1921 г. Лев и Софья Волькенштейн переправились с помощью контрабандистов через реку Горынь, приток Припяти. По договору, подписанному в апреле 1920 г. между Польшей и Украинской народной республикой, эта река определяла границу, западнее которой начинались польские земли. Несколько месяцев Лев и Софья Волькенштейн провели в Лондоне у дочери Евгении и ее мужа, представителя крупной чайной торговли Ильи Высоцкого. В 1922 г. они перебрались в Берлин, где на тот момент проживало немало выходцев из России[1]. Советско-германский Раппальский договор 1922 г. восстановил дипломатические и торговые отношения между РСФСР и Веймарской республикой. Эмигранты и беженцы из бывшей Российской империи соседствовали в Берлине с советскими официальными представителями и торговыми агентами. В 1923 г. из‑за экономического кризиса в Германии эмигранты стали переселяться дальше на Запад, в Чехословакию и во Францию[2]. Супруги Волькенштейн обосновались под Парижем, в городе Нейи-сюр-Сен (Neuilly-sur-Seine). Во Францию также перебрались их дети.

Л. Ф. Волькенштейн писал свои воспоминания на протяжении четырех лет. Четыре рукописные тетради воспоминаний составляют в общей сложности около 900 листов. В полном составе они публикуются впервые. В мае 1936 г., через год после смерти Волькенштейна, парижский журнал «Иллюстрированная Россия» напечатал небольшой отрывок из первой тетради о событиях периода с осени 1917 г. до осени 1918 г., когда Волькенштейн жил в Кисловодске и был председателем Кисловодской городской думы[3]. Волькенштейн был членом редакции. Двумя годами ранее в тематическом номере этого же журнала в память 30-летия со дня смерти А. П. Чехова были опубликованы воспоминания Волькенштейна о его контактах с Чеховым, о Таганрогской гимназии, где они учились в 1870‑е гг., и о судьбах некоторых гимназистов[4].

Мемуары Л. Ф. Волькенштейна — это дневник памяти, воспоминания о потрясших автора событиях революции 1917 г. и Гражданской войны. Вопреки заявлению об отсутствии претензий на литературность, автор работает над стилем, делает подчеркивания, чтобы акцентировать сказанное, или зачеркивает слова и целые фразы, иногда столь тщательно, что написанное невозможно разобрать и потому нельзя понять, почему фраза была вымарана. Память — его главный ключ к собственному прошлому. Документов, накопленных за годы адвокатской практики, у него под рукой не было. Личные архивы адвоката дважды погибли. Первый раз — в октябре 1905 г., во время еврейского погрома в Ростове-на-Дону, когда дом Волькенштейна, находившийся по адресу Старопочтовая улица (ныне Станиславского), 94, был разграблен и сожжен. Второй раз — в конце 1920 г., когда семья Волькенштейн была изгнана из своего дома поселившимися в нем сотрудниками Донской ЧК.

В первой тетради воспоминаний автор кратко обозначает канву истории своей семьи и чуть подробнее повествует о вхождении в профессию адвоката в статусе помощника присяжного поверенного в Ростове-на-Дону, где он поселился летом 1883 г. по окончании юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Однако большая часть первой тетради касается именно революции 1917 г. и Гражданской войны, которые привели к эмиграции. Главы второй и третьей тетрадей включают различные истории из адвокатской деятельности Л. Ф. Волькенштейна и жизни ростовского общества конца XIX и начала XX в. Не следуя строгой хронологической последовательности, автор вспоминает о судебных процессах по гражданским и уголовным делам, в которых он выступал адвокатом, а также о деятелях судебной системы и адвокатуры, торговли, промышленности, банковской и финансовой сфер и муниципального управления Ростова-на-Дону, который в конце XIX в. представлял собой динамично развивающийся город. Четвертая тетрадь начинается с попыток Волькенштейна найти себе дело в Берлине в 1922 г. и быстро обрывается. Эмиграция не вошла в число тех периодов жизни, которые вызывали у него интерес. Привычные опоры и жизненные смыслы остались в доэмигрантском прошлом. Волькенштейн порой обращает свое повествование к детям и внукам, одновременно сокрушаясь, что те уже слабо владеют русским языком и, вероятно, не смогут прочесть его воспоминания в подлиннике. Работа над воспоминаниями становится своего рода терапией — способом справиться с чувством бессилия и бесполезности жизни, которое он испытывает в эмиграции. Погружаясь в прошлое, автор вновь нащупывает утраченные ориентиры, восстанавливая в памяти уже частично стертые временем события, даты и имена из более чем тридцатипятилетней адвокатской практики.

«Милая провинция» в воспоминаниях «провинциального» адвоката

Работа адвоката в губерниях и областях Российской империи вдали от столичных городов на рубеже XIX и XX вв. могла оказаться весьма перспективной. В 1864 г. была проведена реформа, направленная на создание новой судебной системы с независимыми от исполнительной власти судами и адвокатами, которых тогда называли присяжными поверенными. Однако подготовка профессиональных судей и адвокатов требовала времени. Этот процесс включал обучение на юридических факультетах университетов или в специализированных учебных заведениях. Императорское училище правоведения в Петербурге было привилегированным учебным заведением для дворян, готовившим чиновников высших правительственных учреждений. Обучение в Императорском Царскосельском лицее (с 1843 г. Александровский), также предназначенном для детей дворян, включало юридическую подготовку на основе так называемых нравственных наук (философия права, этика, право публичное и гражданское). В 1867 г. на основе офицерских классов при Аудиторском училище Военного министерства была создана Военно-юридическая академия, которая готовила юристов в военной области. В 1868 г. Ярославский Демидовский лицей по составу предметов и