Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский

– А почему это я не прав? Разве кто-то доказал, что фамилия «Ростовы» происходит от города Ростов, а не от слова «рост»?!

Жизнеописание Якова Гро́дзенского впереди, а сейчас скажем, что во втором браке у Татьяны Львовны родилось еще два сына: Ефим (1913–1984) и Лев (1919–1996).

Яков, Ефим и Марк Гродзенские, 6 ноября 1932 г. Снимок сделан через несколько дней после похорон их матери

В начале 1921 года Д. Е. Гродзенский выехал в командировку, в дороге заболел сыпным тифом и умер. Т. Л. Старинская в это время совершала вояж на теплоходе с четырьмя детьми. Она направилась в Тюмень, а затем к овдовевшей старшей сестре Голде в Одессу. Татьяна Львовна занялась торговлей (продукты возила в Москву на продажу, а в столице приобретала товары, которых не было в Одессе).

Позднее она в третий раз вышла замуж, на сей раз ее супругом стал экономист В. И. Штейнер, на тридцать с лишним лет переживший жену (умер 13 января 1963 года). Жила с новым мужем в Иране, где Владимир Иосифович Штейнер работал в советском постпредстве. Когда в 1925 году Яков привез младшего брата Льва, то Татьяна Львовна при встрече просила старшего сына не называть ее мамой, стесняясь столь взрослого отпрыска.

Умерла Т. Л. Старинская 30 октября 1932 года от диабета после неудачной операции. По воспоминаниям моего отца, его мать очень страшилась предстоящего хирургического вмешательства, которое само по себе было не очень сложным. Это и стало основной причиной летального исхода. Теперь расскажу о ее детях – младших братьях моего отца.

Гродзянский (Гродзенский) Марк Давидович

По документам, родился 18 октября 1908 года в Перми. Как вспоминал отец, в детстве Марк отличался драчливостью, мальчишеской смелостью, нежеланием учиться и был «на руку нечист».

Мне удалось познакомиться с фрагментами личного дела Марка Давидовича и выяснить некоторые факты его биографии. Читая собственноручно написанную в апреле 1952 года автобиографию, вижу, что желание прифантазировать очевидно.

Марк Давидович Гродзянский (Гродзенский)

Он исказил свою фамилию, назвавшись «Гродзянским». Предполагаю, это было сделано для того, чтобы его не заподозрили в родственных связях с братом Яковом, ставшим «неблагонадежным». Зато ударение в фамилии все Гродзя́нские делали как положено – на предпоследнем слоге.

Отчима, в «автобиографии» также, естественно, «Гродзянского», он определяет, как «железнодорожного служащего» на разных должностях (истопник, проводник, кондуктор). Вероятно, это требовалось, чтобы подчеркнуть пролетарское происхождение.

В 1930 году Марк призван в армию, направлен в погранвойска, а оттуда прямая дорога в НКВД. В связи с переводом по службе в 1935 году переехал в Ленинград. Участник Великой Отечественной войны, дважды ранен. Награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Во время блокады Ленинграда Марк Гродзянский воевал в составе 45-й гвардейской стрелковой дивизии на так называемом Невском пятачке. С этого плацдарма советские войска неоднократно пытались прорвать изоляцию города. Невский пятачок стал одним из символов мужества, героизма и самопожертвования воинов.

После второго ранения Марк уже не мог по состоянию здоровья воевать на передовой, и его призвали в контрразведку Смерш. В 1946 году Главное управление контрразведки «Смерш» при Министерстве Вооруженных Сил было передано в Министерство государственной безопасности СССР и преобразовано в 3-е главное управление МГБ. В новой структуре майору М. Д. Гродзянскому места не нашлось.

Семья Гродзянских. Слева направо Т. М. Гродзянская, Д. М. Кузьмин, М. М. Кузьмина, М. Д. Гродзянский, А. М. Гродзянская, 8 ноября 1954 г.

В справке, имеющейся в личном деле, указано, что в связи с сокращением штатов. Достаточно хорошо зная своего дядю Марка, не исключаю, что увольнению способствовало злоупотребление спиртным.

После войны работал на рабочих должностях: слесарем по меди на заводе «Электросила», затем до выхода на пенсию – инструктором то ли по технике безопасности, то ли по гражданской обороне на хлопкопрядильной фабрике «Веретено». Завершил свой трудовой путь в должности охранника.

В автобиографии указал среди наград и награждение в 1939 году коллегией МВД оружием «За беспощадную борьбу с контрреволюцией».

В служебной характеристике от 15 апреля 1940 года сказано: «т. Гродзянский дисциплинированный и инициативный сотрудник, умеет работать с агентурой и воспитывает ее в нужном направлении. Методы оперативной работы усвоил хорошо, может самостоятельно решить вопросы агентурно-оперативной работы. Политически грамотен, идеологически выдержан».

К этому можно добавить весьма положительную аттестацию М. Д. Гродзянского, подготовленную 15 января 1941 года: «За время работы в 4-м Отделении с ноября 1939 г. по январь 1940 г. т. ГРОДЗЯНСКИЙ обслуживал художников, архитекторов. За это время достаточно ознакомился с объектами. С агентурой работать умеет. Пользуется у нее авторитетом. С января 1940 г. по декабрь 1940 г. работал в качестве старшего оперативной группы по розыску авторов анонимок».

Кстати, в своем жизнеописании, составленном в 1952 году, Марк Давидович о существовании старшего брата не упоминает. Зато сообщает: «Как лично я, так и мои родственники на территории, оккупированной немцами, не проживали». Это не вполне соответствовало истине, потому что один его брат Ефим был в плену, а другой – Лев – партизанил в оккупированной в то время Белоруссии.

В 1960-е и 1970-е я при поездках в Питер (тогда Ленинград) останавливался у своего дяди Марка. Предаваясь воспоминаниям, он рассказывал, что во второй половине 1930-х годов в системе НКВД вербовал сексотов, иначе говоря, «стукачей» (осведомителей – людей, тайно сотрудничающих с правоохранительными органами или со спецслужбами и передающих им нужную информацию о деятельности лиц, представляющих оперативный интерес) среди артистов ленинградских театров.

В 1971 году мы были с ним на спектакле в Александринском театре, тогда театре им А. С. Пушкина. Смотрели пьесу Г. Гауптмана «Перед заходом солнца» со знаменитым Николаем Симоновым в главной роли. Публика устроила актеру овацию, дядя спокойно оценил его, сказав, что до войны хорошо знал Николая Симонова, который здорово выпивал. Развивая близкую ему тему, Марк Давидович предался воспоминаниям:

«– В этом театре на первых ролях были два Коли: Коля хороший и Коля плохой. Хороший – это Николай Черкасов, а репутация плохого была у Симонова. Черкасов слыл во всех отношениях “правильным”. А вот Симонов “закладывал за воротник”, спьяну мог сболтнуть лишнее. Сколько раз я с ним проводил разъяснительные беседы, только все было напрасно».

Речь шла о двух