Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень
– А какая она была, эта Елизавета Федоровна? – спросила Надежда Сергеевна.
– Хорошая, – честно признался Алексей Викторович. – Грустная. Не могла забыть своего мужа.
– А говорят, он… – начал было Бухарин, но Щусев тотчас строго пресек:
– Мало ли что про кого говорят! Прошу оставить эти намеки. Они любили друг друга, и, когда его убил Каляев, Елизавете предлагали уехать из России, но она сказала, что здесь ее Гефсиманский сад, здесь она будет ждать, когда за ней придут и схватят.
– Скажите, а как же вы, строивший для нее главный храм Марфо-Мариинской обители, затем построили мавзолей тому, кто распорядился убить Елизавету Федоровну? – с упреком спросил Сергей Яковлевич.
Щусев знал, что ответить, и уже собрался говорить, как за спиной его прозвучал голос с легким грузинским акцентом:
– Что же вы такое говорите! Ленин был против расправы, всем распорядился другой партийный лидер, и вы сами прекрасно знаете кто!
Алексей Викторович стал подниматься, но Сталин нажал ему на плечи:
– Сидите, сидите. Устали, должно быть. Повелевать камнями, знаете ли, штука нелегкая.
Он сам подсел к компании, в белом кителе, белых брюках и черных сапогах, фуражка сдвинута на затылок, и вид залихватский.
– Так что, говорите, Елизавета хорошая была?
– В целом да, – все еще растерянный, ответил архитектор. – Была у нее тайная страсть – любила властвовать. Не сестре Александре, а Елизавете надо было быть царицею. Впрочем, не мне судить. Но воспоминания о работе по ее заказу у меня остались самые добрые. Да и Казанский вокзал, думаю, не без ее поддержки мне дали строить. Уж не обессудьте. А что касается вашего вопроса, – повернулся он к сталинскому свекру, похожему на цыгана, – то мне не раз его задавали. Художник – не политик. Он должен быть патриотом, но во внутренних распрях оставаться независимым. Для него главное – воплощение замыслов. Если бы у меня не было идеи, как построить мавзолей, я бы и не стал его строить. Но меня вдохновила смерть Ленина, то, как она всколыхнула народ. И уж конечно, я не стал бы ему строить храм, как на поле Куликовом.
Последнее рассмешило присутствующих. А он подумал о том, что не случайно его привезли сюда, хотели проверить, что он станет говорить о той странице жизни, на которой помещался трогательный портрет несчастной алапаевской мученицы. И он с гордостью понимал, что отвечал на вопросы правильно, не юлил. Да это был бы и не Щусев, если бы стал юлить!
Разговор дальше не пошел, снова стали развлекаться, некоторые дурачиться, купались, выпивали и закусывали, а потом Сталин сказал, что у него намечены в Кремле встречи, и предложил Щусеву поехать с ним вместе. В дороге он какое-то время молчал. Потом спросил:
– А что там было с вашим проектом «Новая Москва»? Растоптали?
– Растоптали, товарищ Сталин.
– А вы потихоньку начните его заново продумывать. Может, возникнут новые идеи.
– Хорошо, Иосиф Виссарионович.
– И вот еще что. Там что-то не туда заехали товарищи с проектом большой гостиницы.
– Моссоветовской?
– Да. Можете подключить архитекторов из своей мастерской?
– Разумеется. Я и сам подключусь вместе с ними. Если надо.
– Вот это хорошо, – улыбнулся Сталин. – А то все Елизавета, Елизавета… Довольно вам о ней вспоминать.
Выйдя из сталинской машины возле Кремля, Щусев в веселом расположении духа, насвистывая, прогулялся, выпил в ларьке пару кружек пива и, ввалившись домой на закате, весело гаркнул:
– Манюня!
– Что, что, Алеша? – тотчас прибежала жена.
– Ашташита-ашташа! – воскликнул муж.
В послереволюционной столице гостиничных мест катастрофически не хватало. Новых гостиниц не строили, а старые в большом количестве были отданы под общежития или различным ведомствам.
Приехавшие в Москву не знали, где остановиться.
– Поеду-ка я в «Савой», – решит гость Первопрестольной.
А ему:
– Не получится. «Савой» нынче ведомственная гостиница Наркомата иностранных дел.
– Значит, в «Европейскую».
– Она тоже.
– Тогда в «Националь».
– Нет, нельзя, это теперь межведомственное общежитие.
– «Славянский базар»?
– Государственная строительная контора!
– «Боярский двор»?
– Занят Наркоматом земледелия.
– «Люкс»?
– Исполком Коминтерна теперича там.
– «Софийское подворье»? «Шереметьевское»? «Мещерская»? «Лоскутная»? «Дрезден»?..
Увы, увы, увы.
– Мне что, на улице ночевать? – горюет приезжий, присаживаясь на чемодан.
– Могу, но не бесплатно, адресочек квартирки дать, там угол сдают. Кстати, хозяйка эдакая приветливая.
И гость столицы плетется ночевать на частную квартиру. А там свои сложности, и хозяйки не всегда приветливые…
Те гостиницы, которые остались работать по назначению, попросту были третьеразрядные, к тому же «убитые напрочь» – грязные, порой даже без мебели, то есть не представлявшие интереса для властей, и они тоже постоянно отказывали желающим из-за нехватки мест, но в случаях острой необходимости предлагали клиентам ванные комнаты и подсобные помещения.
А где размещать участников всевозможных съездов и конференций? А иностранные делегации, а просто туристов из-за рубежа? Неужто в помывочных? А вместо кровати ванна? Ужас!
К 1930 году назрел гостиничный кризис. Было принято решение о возведении четырех новых крупных гостиниц. А самую лучшую затеяли построить у стен Кремля.
Для постройки гостиницы Моссовета отвели целый квартал в центре города, рядом с Кремлем. Между площадями Свердлова и Революции, Тверской улицей и Охотным рядом планировалось вырастить гигантское здание. Стоящий здесь «Гранд-отель» взять за частичную основу гостиницы, остальные многочисленные деревянные и кирпичные постройки безжалостно ликвидировать.
Алексей Викторович Щусев
1932
[РГАЛИ. Ф. 2620. Оп. 1. Ед. хр. 2933]
Ранее уже началось разрушение торговых помещений Охотного ряда, и особо никто об этом не жалел, ведь этот район считался чуть ли не самым грязным районом города. Лишь немногие вздыхали в 1928 году по снесенной церкви Параскевы Пятницы, причем отреставрированной прямо накануне сноса.
Пятиэтажный «Гранд-отель» (бывшая «Большая Московская гостиница», возведенная в конце девятнадцатого века) был очень популярен. Когда-то и Чехов останавливался в «нумере пятом», и Бунин работал над повестью «Деревня». При виде рекламы гостиницы в газете того времени у обывателей возникало желание остановиться именно здесь: «Суточно от 1 до 25 рублей, помесячно от 25 до 350 рублей. Отопление исключительно голландскими печами… Хороший ресторан. Русская и французская кухни. Бильярды. Зал для чтения с русскими и иностранными газетами и журналами. Телефон. Ванны. Омнибусы на все вокзалы железных дорог. Комиссионеры и переводчики для иностранных языков».
Щусевская Москва. Гостиница «Москва», современный вид
[Фото автора]
В середине 1931 года объявили открытый конкурс на лучший проект новой гостиницы у кремлевских стен. Рассмотрев шесть проектов, один из которых был предложен Стапраном и
