Великая Отечественная война: выступления, беседы, комментарий - Иосиф Виссарионович Сталин

Секретарь Сталина Поскребышев зафиксировал 13 июня: «Сегодня Сталина в Кремле посетил адмирал Н.Г. Кузнецов. В докладе он упомянул, предоставив даже статистические данные, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и просил разрешения вывести все советские корабли из немецких. “Хозяин” выпроводил его вон».

Окружение Сталина в середине июня еще не раз предупреждало Хозяина о необходимости принять меры в связи с неминуемым вторжением немецких войск – он не послушался.

А.И. Микоян вспоминал: «Сталин в конце 30-х годов – это совершенно изменившийся человек: до предела подозрительный, безжалостный и страшно самоуверенный. О себе нередко говорил уже в третьем лице. По-моему, тогда он просто спятил. Впрочем, таким он снова предстал перед нами и в последние три-четыре года до своей смерти… Его упрямство, большая самоуверенность и большое самомнение очень дорого стоили стране, нашему народу. Сталин фактически обеспечил внезапность фашистской агрессии со всеми ее тяжелыми последствиями. Говорить с ним весной и, особенно, в начале лета 1941 года о том, что Германия в любой день может напасть на СССР, было делом абсолютно бесполезным. Сталин уверовал в то, что война с немцами может начаться где-то в конце 1942 года или в середине его, то есть после того, как Гитлер поставит Англию на колени. Воевать же на два фронта, по его мнению, фюрер никогда не решится.

– А к этому времени мы успешно выполним третью пятилетку, и пусть Гитлер попробует тогда сунуть нос, – уверенно заключал Сталин.

Но когда кто-то начинал убеждать вождя, что появились новые достоверные свидетельства о концентрации германских войск, о секретных заявлениях и решениях правителей рейха, словом, о возрастании опасности нападения, то он быстро выходил из себя и в резко угрожающем тоне пресекал дальнейшую информацию».

Из дневника Йозефа Геббельса за 16 июня: «Фюрер подробно разъясняет мне положение: нападение на Россию начнется, как только закончится сосредоточение и развертывание войск. Это будет сделано примерно в течение одной недели… Хорошо, что погода была довольно плоха, и урожай на Украине еще не созрел. Таким образом, мы можем надеяться получить его большую часть. Это будет массированное нападение самого крупного масштаба. Пожалуй, даже самое мощное из всех, какие видела когда-либо история. Пример Наполеона не повторится».

Советские археологи 16 июня 1941 года раскопали могилу Тимура-Тамерлана, убедились, что знаменитый тиран, покоривший и разоривший полмира, был хром, и опять закопали останки знаменитого завоевателя. Он не дошел до Русского государства. Но другой…

Вставай, страна огромная…

В воскресенье 22 июня 1941 года перед рассветом, в 2 часа 30 минут, Сталин у себя на даче в Кунцеве отправился спать. В 3 часа прикорнул и начальник его охраны, но уже через час был разбужен звонком начальника Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуковым. Тот попросил позвать к телефону Сталина.

– Что? Сейчас?! – изумился начальник охраны. – Товарищ Сталин спит.

– Будите немедля: немцы бомбят наши города!

Несколько мгновений длилось молчание. Наконец начальник охраны ответил:

– Подождите.

Наконец к телефону подошел Сталин. Жуков доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. В ответ – молчание.

– Вы меня поняли? – услышав в трубке дыхание Вождя, спросил Жуков.

После долгой гнетущей паузы Сталин ответил вопросом:

– Где нарком?

– Говорит по ВЧ[8] с Киевским округом.

– Приезжайте в Кремль с Тимошенко[9]. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа 30 минут утра в кремлевском кабинете Сталина собрались все приглашенные. Через несколько минут Молотов вынужден был уйти, чтобы принять немецкого посла. Вскоре вернулся и сообщил:

– Германское правительство объявило нам войну.

Сталин опустился на стул. Наступила тягостная пауза. Прервал молчание Жуков, предложив задержать дальнейшее продвижение противника.

– Давайте директиву, – был ответ Сталина.

Разрушенный железнодорожный мост и разбитый советский поезд на станции Теребовля

…В 12 часов 15 минут по радио с первым сообщением о нападении Германии на Советский Союз выступил не глава государства Сталин, а нарком иностранных дел Молотов.

Сталин несколько первых дней войны проводил почти исключительно на даче в Кунцеве. Если и появлялся в Кремле, то ненадолго. Война как бы шла мимо него.

И.В. Ковалев вспоминал, как 26 июня был вызван к Сталину в Кремль: «Сталин выглядел необычно. Вид не просто усталый. Вид человека, перенесшего сильное внутреннее потрясение. До встречи с ним я по всяким косвенным фактам чувствовал, что там, в приграничных сражениях, нам очень тяжко. Увидев вождя, понял, что худшее уже случилось. Хотя внешне он был спокоен, и, как всегда, удерживая в левой, усохшей и полусогнутой руке трубку, правой рукой не спеша начинял ее табаком. Кто знает, что пережил он за эти дни? Замысел удержать Гитлера от нападения политическими маневрами и сверхосторожностью, тот замысел, в угоду которому он пожертвовал боеготовностью приграничных военных округов, оказался пустопорожним и вредным. Доктрина о войне на чужой территории и малой кровью – тоже оказалась беспочвенной. Да и многое другое, считавшееся бесспорным, рухнуло в эти четыре дня. Однако сам он не рухнул. Претерпел и взялся за дело, и начал исправлять положение».

Москвичи слушают сообщение Молотова о нападении Германии на СССР. 22 июня 1941 г.

В Кремль 29 июня Сталин не приехал и никому не звонил ни утром, ни вечером. Не было его по непонятной причине в Кремле и 30 июня. Несмотря на это 30 июня был образован Государственный Комитет Обороны (ГКО) под председательством Сталина.

Микоян вспоминал: «Подъезжаем к сталинской “ближней” даче, в лесу за Поклонной горой. Охрана, видя среди нас Берию, сразу же открывает ворота, и мы подъезжаем к дому “хозяина”. Застали его в малой столовой, сидящим в кресле. Увидев нас, он буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. (Сталин, конечно, решил, что мы пришли его арестовывать.) Он вопросительно смотрит на нас и глухо выдавливает из себя: “Зачем пришли?” Заданный им вопрос был весьма странным. Ведь, по сути, он сам должен был нас созвать. Молотов выступил вперед и от имени всех нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все решалось, чтобы страну поставить на ноги. Говорит о предложении создать Государственный Комитет Обороны. Сталин меняется буквально на глазах. Прежнего испуга – как не бывало, плечи выпрямились. Но все же он посмотрел удивленно и после некоторой паузы сказал:

– Согласен. А кто председатель?

– Ты, товарищ Сталин, – говорит Молотов».

Сталин 3 июля в