Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов
Казалось, сама станция кричала: не делать этого! Аварийка ещё дважды останавливала реактор. Но народ у нас упрямый. Сильнее цепной реакции себя видит. Вот и доигрались – использовали почти весь оперативный запас реактивности.
Вот она, кстати, дисциплинка – даром что Ленинградская станция в Системе осталась…
Хорошо, нашёлся опытный человек – кстати, из той же средмашевской Системы, – который прервал эту вакханалию, начав опускать стержни СУЗ обратно. Но было уже поздно: оказались повреждены десятки технологических каналов, один из них разрушен. И полтора миллиона кюри утекли в воздух.
После того происшествия они с Николаем Доллежалем, один – как научный руководитель проекта РБМК, другой – как главный конструктор, провели ряд дополнительных доработок ради безопасности. Установили гидробаллоны системы аварийного охлаждения реактора, поставили обратные клапаны на раздаточно-групповых коллекторах, добавили аварийных электронасосов САОР, ещё кое-чего…
То есть теперь вообще трудно себе представить нечто подобное ленинградскому ЧП. Особенно на Чернобыльской станции. Где реакторы с допзащитой ставились изначально. Разогнать их, как на ЛАЭС, просто невозможно. А всё остальное не так страшно, справлялись раньше, справимся и теперь.
И всё же что там могло случиться?!
Надо собираться в институт. Несмотря на болезнь. Или… быть может, отправить туда Легасова? Всё же первый заместитель как раз на такие случаи и нужен – пусть принимает пока информацию, выясняет, что к чему. А если что-то серьёзное, оперативное откроется – в конце концов, отсюда, из дома на Пехотной, до института минуту ехать. Там минута на открыть-закрыть-открыть ворота. Ещё минута до корпуса. И минута до кабинета.
Однако по недолгом размышлении Анатолий Петрович поборол искушение. Легасов – мужик умный, но он – химик. В реакторах мало что понимает. Да и хитроват. Вон как умело должность секретаря парткома института в пост заместителя директора по научной работе конвертировал. Едва успев докторскую диссертацию защитить…
В.А. Легасов.
Из открытых источников
Эх, Савелий Фейнберг умер безвременно – вот был бы идеальный заместитель в такой ситуации!
Ладно, что о том думать. Сейчас главное – понять, что там происходит, в Чернобыле. Так что встаём, приводим себя в относительный порядок с помощью сестрички прикреплённой, завтракаем и отправляемся в институт. Только придется там поосторожнее. Лучше запереться, чтобы никого не заразить. По телефону пообщаемся с кем нужно, как в неприсутственные дни.
Глава 2
Партхозактив
Валерий Алексеевич Легасов, первый заместитель директора Института атомной энергии имени И.В. Курчатова, в это прекрасное субботнее утро ещё не знал, что случилось в городе Припять. Он вообще не знал, что там что-то случилось.
Сейчас, солнечным утром 26 апреля, Валерия Алексеевича, собственно, и занимала проблема выбора – поехать ли на свою кафедру радиохимии и химической технологии на химфаке МГУ или же направиться на партхозактив в Минсредмаше, намеченный на десять утра.
В принципе, была ещё одна мысль – на всё наплевать и пуститься с женой Маргаритой отдохнуть куда-нибудь. Потому что на кафедре никаких острых и неотложных дел, тем более в субботу, не предвиделось. Хотя, конечно, всегда было чем заняться. Не был он обязан и сидеть на партхозактиве на Ордынке. Сдал уже Валерий Алексеевич пост секретаря организации КПСС Курчатовского института. Но…
Сходить на партхозактив будет… предусмотрительно. Особенно теперь, когда от нового руководства ЦК так ясно и лично до него был доведён сигнал о заинтересованности в омоложении кадров. И в отрасли, и в ИАЭ, и в Академии наук.
Это будет так же предусмотрительно, как в своё время было поехать после института в Томск-7. Как бы по распределению. Сделав до этого дипломную работу под общим научным руководством академика Кикоина и заручившись его приглашением поступить в аспирантуру в отделении молекулярной физики «Курчатника». Всего полтора года на производстве, и вот он уже не подающий надежды аспирант – мало ли таких? – а уверенно перспективный молодой учёный, понюхавший реального дела. Его бы воля, он вообще в аспирантуру только с опытом работы на производстве допускал. Полезнее так и для производства, и для будущего учёного.
А.П. Александров с И.К. Кикоиным в кaбинете в ИАЭ.
Из семейного архива П.А. Александрова
Да, теперь странно даже вспомнить, что первоначально он, собственно, вообще не особенно тянулся к атомно-энергетической тематике. И вообще до поступления в «Менделеевку», определившую направление его карьеры, подумывал об учёбе в Литературном институте. И даже сумел пробиться к Константину Симонову со своими стихами.
Классик советской поэзии его творчество не оценил, вот и рванул Валерий в другую область своих юношеских интересов – на физико-химический факультет МХТИ имени Д.И. Менделеева.
Учёба оказалась вовсе не трудной – если ею заниматься, конечно, не от сессии до сессии и гулять весело в промежутках. И ему было совсем нетрудно сочетать её с комсомольско-партийной активностью. Тем более что тогда, в 1961‐м, как, впрочем, и после, деятельность в комсомольской номенклатуре открывала дорогу в партию. А уж партия – при надлежащем с нею обращении – открывала дорогу везде.
Вот и его общественная активность привела в комитет комсомола института. Где он вскоре стал освобождённым секретарём. И Томск-7 после этого был неизбежной и необходимой ступенью в карьере. Время было такое. Хрущёвское время, когда энтузиазм был востребован.
Через три года после возращения Валерий Легасов уже защитил кандидатскую по весьма малоисследованной и перспективной тематике синтеза соединений благородных газов. Ещё через пять лет стал доктором наук – и сразу заместителем директора по научной работе. Самого Александрова заместителем. Самого АП! А через четыре года его, молодого учёного – сорок лет всего, – вознесло в высший научный ареопаг страны: он стал членом-корреспондентом Академии наук СССР. А в свои сорок пять избран и действительным членом АН СССР.
И пусть посмеют сказать, что незаслуженно. Мол, только благодаря общественно-партийной активности. Не каждый советский учёный способен оставить в истории науки своё имя. А он смог: эффект Бартлетта – Легасова выбит на мировых научных скрижалях. Да, пусть о нём, этом эффекте, мало кто знает даже в Советском Союзе. Но ведь повторил же Легасов успехи Нила Бартлетта в синтезе фторидов ксенона? Повторил! И разве не естественно было с этой позиции стать первым заместителем АП? Даже если партия помогла?
Александров ведь уже старенький. Перестройка нужна не только партии, где слишком засиделись замшелые булыжники брежневского призыва. Как бы не больше она необходима науке. Та уже стонет от засилья заслуженного, но всё
