Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

спустя десять лет вторично защищать диссертацию. К сожалению, этого сделано не было. Кафедра, несмотря на мои возражения, вынесла решение о допуске диссертации к защите. Это решение поставило меня в очень трудное положение. На чаше весов находились, с одной стороны, тесные отношения, которые связывали меня с Собчаком в течение пятнадцати лет, причем не только служебные, но и чисто личные, мнение О. С. Иоффе, которого я всегда считал, да и теперь считаю очень крупным ученым; с другой стороны, привитое мне моими учителями, в первую очередь А. В. Венедиктовым и В. К. Райхером, не допускающее никаких скидок безжалостное отношение и к самому себе, и к своим коллегам при оценке наших работ. Я предпочел последнее. Что я сделал? Выбрал замечания, которые Собчак обязан был так или иначе учесть, причем свел их к минимуму и даже наметил пути учета этих замечаний, и предупредил его, что если он их не учтет, то я буду вынужден выступить на защите против присвоения ему ученой степени. Последняя попытка прийти к взаимоприемлемому решению состоялась у меня на квартире в декабре 1971 года (в канун очередной годовщины тогдашней Конституции). Анатолий Александрович стоял на своем. Я тоже отказывался снять свои сведенные к минимуму замечания. Все это привело к тому, что при защите Анатолием Александровичем докторской диссертации в марте 1972 года я выступил против. Несмотря на это, после выступления Иоффе в поддержку диссертации ученый совет подавляющим большинством голосов присудил Анатолию Александровичу докторскую степень.

Дальше события разворачивались следующим образом. Диссертация поступает в ВАК (в то время я еще не входил в состав экспертного Совета ВАКа). Ее направляют на отзыв «черному» рецензенту, который держит ее свыше года (!), после чего в ВАК поступает резко отрицательный отзыв объемом свыше 50 машинописных страниц. Не помню, направлялась ли диссертация на отзыв еще одному рецензенту (кажется, да, причем отзыв был положительным), после чего диссертация по сложившейся тогда практике ВАКа направляется на повторную защиту в спецсовет Института государства и права АН СССР. Вновь я оказываюсь в трудном положении: направлять ли в спецсовет свой отзыв о диссертации или нет? Решил идти до конца. Подумал, что если отмолчусь, сославшись на то, что я член экспертного Совета ВАКа, это будет истолковано как научная трусость. В результате повторной защиты диссертации по ней было вынесено отрицательное заключение. Состоялось это в декабре 1976 года, после чего Собчак свою диссертацию из ВАКа отозвал.

Для меня это закончилось словесным оскорблением со стороны Собчака после его возвращения из Москвы с неудачной защиты, вынужденным уходом с кафедры гражданского права, на которой я проработал свыше четверти века, и переходом на кафедру государственного права, где я работал в течение трех лет.

Вернулся я на кафедру лишь в начале 1980 года, после того как Иоффе покинул пост заведующего кафедрой, а затем и должность профессора кафедры, причем Собчак в числе других лиц, которые в то время его поддерживали, всячески этому противодействовал. К диссертации Анатолия Александровича пришлось вновь вернуться в конце 1981 – начале 1982 года, когда он представил ее новый вариант. И вновь я оказался ее рецензентом. К сожалению, и на этот вариант я не смог дать положительный отзыв. В чем-то она даже проигрывала по сравнению с первым вариантом, поскольку была написана почти целиком по литературным источникам и во многом утратила критическую остроту. Против допуска диссертации к защите кроме меня голосовали тогдашний заведующий кафедрой профессор К. Ф. Егоров и профессор В. А. Мусин, воздержались доценты К. К. Лебедев и Т. А. Фаддеева. Большинство сотрудников кафедры рекомендовали диссертацию к защите. В 1983 году Анатолий Александрович успешно защитил эту диссертацию во Всесоюзном научно-исследовательском институте советского законодательства. При прохождении диссертации в ВАКе она после получения положительных отзывов «черных» рецензентов была утверждена. К тому времени я был настолько измотан борьбой вокруг этой диссертации, что на заседание экспертного совета не поехал, сказав тогдашнему заместителю председателя совета профессору А. М. Васильеву, что не буду возражать против присуждения Анатолию Александровичу докторской степени.

На этом одиссея с присуждением Анатолию Александровичу докторской степени закончилась.

В личной жизни Анатолия Александровича также произошли изменения. С Нонной он разошелся и вступил в брак с Людмилой Борисовной Нарусовой, 1952 года рождения (насколько мне известно, у нее это тоже не первый брак). Во время бракоразводных дел Нонна приезжала к моей тете, которую до этого изрядно подзабыла, делилась с ней своими переживаниями, вызванными распадом семьи и связанными с этим имущественными и жилищно-бытовыми вопросами. Тетя моя, которая к тому времени к Нонне заметно охладела, сказала ей, чтобы в своих семейных делах она разбиралась сама. Когда тетя рассказала мне об этом неожиданном посещении, я ее линию поведения одобрил. Через суд вопросы, связанные с уходом Анатолия Александровича из семьи, в конечном счете удалось утрясти. Сама Нонна перенесла тяжелое заболевание, но сумела оправиться и сейчас преподает в одном из военных учебных заведений. Дочь Нонны и Анатолия Александровича Маша окончила юридический факультет нашего университета. От первого брака у нее сын Глеб. Так что Нонна и Анатолий Александрович – бабушка и дедушка[22]. Мать Нонны Нина Георгиевна Вдовицына живет вместе с дочерью, ей за восемьдесят[23].

Пишу об этом, так как вокруг имени Нонны и ее судьбы ходит масса всяких домыслов и слухов вплоть до того, что ее нет в живых. Причем эти вопросы зачастую задают весьма солидные и уважаемые люди, которые отнюдь не падки на сплетни.

Через два или три года после утверждения Анатолия Александровича в докторской степени ему предложили возглавить на факультете кафедру хозяйственного права, которая была образована на базе кафедры земельного и колхозного права. Хотя до этого момента Анатолий Александрович был решительным противником хозяйственно-правового направления в юридической науке, это не помешало ему согласиться возглавить кафедру. К тому же времени относится и вхождение Анатолия Александровича в КПСС, которое было окончательно оформлено в 1988 году. Нужно сказать, что Анатолий Александрович приложил немало усилий, чтобы выбить для себя вакансию на вступление в партию. Как известно, в период застоя, да и в первые перестроечные годы вступить в партию представителям интеллигенции, особенно в вузах и НИИ, было далеко не просто. Люди выстраивались в очередь и годами ждали своего часа, так как без этого рассчитывать на продвижение по служебной лестнице было очень трудно. Для Собчака было сделано исключение, которое в числе прочего мотивировалось и тем, что он «пострадал» при прохождении его диссертации в ВАКе.

Таким образом, к