Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко
Кстати, о деревьях. Желая сделать приятное тестю, Сумароков однажды договорился со своим знакомым, и ему выделили в каком-то питомнике саженцы канадского кедра и лиственницы. И оба они потом очень хорошо прижились на даче.
Во время прогулок по дачному участку Суслов, как вспоминал его зять, любил заходить и надолго оставаться в маленькой, стоявшей среди сосен застеклённой беседке.
Почти сразу после смерти Суслова всю его родню попросили из «Сосновки-1» съехать. Эту дачу вскоре передали другому члену Политбюро – Григорию Романову.
Чтобы завершить дачную тему, надо сказать ещё о том, что Суслов имел также право пользоваться госдачами во время отпусков на юге. А отпуска он в конце 50‐х и в 60‐х годах проводил в основном в Крыму. Там ему более всего нравилась дача № 5 в Мисхоре, которую построил в начале XX века чех Карел Крамарж. Мисхорская дача имела 15 жилых и 7 служебных помещений, отдельный флигель, галерею, теннисный корт, бассейн и много что ещё. Кстати, в начале 20‐х годов на ней любил отдыхать Михаил Фрунзе.
В 70-х годах приоритеты у Суслова сменились. Вместо Крыма он выбирал Кавказ. Поначалу останавливался в Сочи на госдаче в Бочарове Ручье. Потом ему понравилось отдыхать в Пицунде, где в своё время выстроили три резиденции, одна из которых предназначалась для Хрущёва.
Надо сказать, что Суслов не приветствовал ни хождение по гостям, ни приёмы знакомых у себя на квартире или на даче. В домашней обстановке он был доступен в основном только для своих детей и внуков. Одно время исключение делалось ещё для сводной сестры Маргариты. Все другие родственники к Суслову домой или на дачу приглашались крайне редко.
Не был Суслов и сторонником домашних или дачных посиделок с коллегами по Старой площади и Кремлю. В быту он даже с членами Политбюро контактировал весьма редко. Исключением был разве что Брежнев. Уже летом 2020 года сын Суслова Револий Михайлович рассказывал: «На моих глазах Брежнев не раз приезжал к отцу во время отдыха в Крыму. Однажды он попросил присоединиться к разговору и меня. Брежнева интересовало моё мнение о надёжности противоракетных систем под Москвой. Часа полтора он пытал меня по этим вопросам. Тесных контактов с другими членами Политбюро в быту у отца, по-моему, не было»[344].
И на работе, и дома, и на дачах Суслов круглосуточно находился под охраной. До 1969 года за каждым членом Политбюро были закреплены 4–5 человек из 9-го управления КГБ, которые подчинялись начальнику личной охраны партчиновника. После неудачной попытки покушения на Брежнева численность охраны увеличилась в два с лишним раза. В 1975 году личную охрану Суслова возглавил кадровый чекист Борис Мартьянов. По его словам, он отвечал за безопасность только Суслова. Охрана членов семьи партийного деятеля в обязанности КГБ не входила.
От разговора о квартирах и дачах перейдем к другому вопросу – к личным доходам и семейным расходам. Как секретарь ЦК Суслов в брежневское время получал 600 рублей. Плюс ему, точнее его доверенным лицам, ежемесячно выдавали в спецмагазинах продуктов на 250 рублей. Помимо этого, Михаилу Андреевичу регулярно выписывали немалые авторские вознаграждения за многочисленные публикации. Скажем, в 1972 году за том избранных речей, вышедший в Политиздате, ему начислили гонорар в сумме 2592 рубля.
Михаил Суслов с женой и дочерью на отдыхе. [РГАНИ]
Однако все гонорары Суслова бухгалтерия Политиздата по его распоряжению переводила в Управление делами ЦК и тем самым пополняла партийный бюджет. При этом, естественно, это нигде не афишировалось.
Все ли в партаппарате так поступали? Нет. Уже в начале горбачёвской перестройки стало известно, что, скажем, один из очень близких Брежневу партаппаратчиков – Клавдий Боголюбов – вел себя совершенно иначе. Мало того что он требовал от Политиздата указывать себя в качестве составителя всех сборников партийных документов, так еще и соответствующего вознаграждения, весьма солидного. Надо ли говорить, что над подготовкой таких книг трудились десятки людей из общего отдела ЦК, а сам функционер их работу даже не координировал… При Брежневе, Андропове и Черненко это партдеятелю все сходило с рук, и только при раннем Горбачёве подобное составительство было оценено как вымогательство незаработанных денег, за что последовало изгнание из партии.
Суслов был полной противоположностью таким коммерсантам от идеологии. Уже после его смерти сотрудники ЦК вскрыли находившийся в рабочем кабинете их бывшего шефа сейф. И там обнаружили квитанции о перечислениях Сусловым крупных сумм на благотворительные цели. В частности, 14 июня 1968 года секретарь ЦК отдал три тысячи рублей в Фонд мира, 24 апреля 1974 года четыре тысячи в Фонд досрочного завершения пятилетки, 23 декабря 1980 года три тысячи пожертвовал вновь Фонду мира…
Акт о вскрытии сейфа после смерти М.А. Суслова. 1982 г. [РГАНИ]
Очень щепетилен Суслов был и в вопросе о подарках. «В мою бытность, – рассказывал в книге «Омут памяти» Александр Яковлев, – Суслова никто ни разу не уличал в получении подношений. Никому в голову не приходило идти к нему с подарками. Книжку ему автор ещё мог прислать. Это он ещё принимал. Но ничего другого, избавь Бог. Прогонит с работы».
Характерный эпизод. Суслов возвращался с какого-то мероприятия из ГДР и уже во время полёта обнаружил в самолёте богатую люстру – подарок нашего посла в Берлине Абрасимова. Понятно, что развернуть самолёт, чтобы устыдить посла, было невозможно. Головомойку Абрасимов получил позже – по телефону из Москвы. Кстати, за люстру Суслов тут же переслал угодливому дипломату деньги.
Как рассказывали, Абрасимов был обескуражен. Ибо в Министерстве иностранных дел царили совсем другие нравы. Все работавшие за границей дипломаты знали, что без дорогих подарков для жены министра Громыко их отчёты в министерстве могли и не принять. От цены подарка очень часто зависело и продвижение людей по служебной лестнице в МИДе.
Суслов, ещё раз повторим, не брал взятки ни гонорарами, ни подарками, ни званиями. В последний раз к Суслову с предложением баллотироваться в Академию наук льстецы подкатывали летом 1981 года. Но он считал, что действующий сотрудник ЦК не может полноценно сочетать партработу, требовавшую огромного напряжения сил и огромной самоотдачи, с научными исследованиями, и, как всегда, ответил подхалимам отказом.
Перейдём к тому, как Суслов выстраивался свой график. «В доме, – рассказывал его зять Сумароков, – существовал жёсткий распорядок, введённый раз и навсегда и неукоснительно соблюдаемый главой семьи. Например, в субботу и воскресенье ровно в 8 часов – завтрак (здесь все собирались вместе), прогулка, чтение. В 11 часов (сюда можно было
