Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года - Инна Аркадьевна Соболева

И всё-таки я больше верю в третью версию их знакомства. Прежде всего потому, что она известна со слов человека достойнейшего, во-первых, непосредственного участника событий, во-вторых, вообще не замеченного во лжи. По воспоминаниям Евгения (Эжена) Богарне, сына Жозефины, дело было так. Генерал Буонапарте только что подавил роялистский мятеж. Победителем возвращается он в свою резиденцию в Тюильри. Стремительно входит в гостиную. Навстречу ему со стула, стоящего у самой двери, поднимается стройный большеглазый мальчик, взгляд одновременно и смущённый, и смелый: «Я не решился бы обеспокоить генерала, но меня привели к нему долг и честь». Наполеон смертельно устал, он не расположен разговаривать с кем бы то ни было. Он отказался даже выступить в Конвенте. Но мальчик сказал: долг и честь. Эти слова так много значат для генерала. Не обращая внимания на бросившихся к нему со всех сторон просителей, он пригласил подростка в кабинет. Тот рассказал, что солдаты обыскивали дом и забрали шпагу, последнюю память об отце, покойном генерале Богарне. Наполеон распорядился немедленно найти и вернуть шпагу. Четырнадцатилетний Евгений Богарне был счастлив. И благодарен. На всю жизнь.

На следующий день поблагодарить генерала пришла мать мальчика, Роза Богарне. И бравый генерал потерял голову. Вскоре прекрасная креолка стала его женой. Для Евгения это был страшный удар: матушка изменила памяти отца! Но Наполеон, когда он того хотел, был обаятелен неотразимо. Он без особого труда и навсегда покорил сердце пасынка. А тот, когда между его матерью и отчимом вспыхивали ссоры, всегда умел их примирить. Пока это было возможно…

Сын Евгения Максимилиан через восемнадцать лет после смерти Наполеона станет мужем племянницы Александра I великой княгини Марии Николаевны (дочери Николая I). Так судьба соединит потомков (пусть и не прямых) двух императоров, так жестоко и в сущности нелепо враждовавших между собой в начале XIX века.

Но до этого ещё очень далеко. А пока генерал Буонапарте делает всё, чтобы покорить крепость, которая кажется ему самой неприступной из всех существующих: сердце Жозефины. Кстати, это он стал называть её Жозефиной. Имя Роза ему почему-то не нравилось. Подозреваю, он просто не хотел называть любимую так, как называли её другие мужчины.

И вот крепость сдалась… Но Жозефина не сразу поняла, что человек, чьё сердце она покорила (честно говоря, не очень-то к этому и стремясь), – гений, а потому ни в чём не похож на других. А значит – с ним будет трудно, очень трудно…

А ему мало было близости с обожаемой женщиной, ему нужно было обладать не только её телом, но и сердцем, и умом, и временем, и всеми её желаниями и помыслами. Он мечтал, чтобы она стала его женой. Это выглядело совершено несерьёзно: мало того, что она старше (ему двадцать шесть, ей – тридцать два), но оба они ещё и бедны. Какая уж тут семейная идиллия! О, как разумны были аргументы родственников и друзей! И как бесполезны! Ради счастья несравненной Жозефины он готов был покорить весь мир. И он его покорит…

Полагаю, многие со мной не согласятся, но мне кажется, развод с Жозефиной стал для него началом конца. Да и он сам это понял. Но было уже поздно.

А пока он добился своего: она согласилась стать его женой. Для того чтобы составить брачный контракт, будущие супруги отравились к нотариусу Жозефины мэтру Радиго. Наполеон случайно услышал предостережение нотариуса: «Это величайшая ошибка, и вы об этом ещё пожалеете. Выйти замуж за человека, у которого за душой только армейская шинель и шпага!» Наполеон был задет. Он не забыл этих слов и потом многие годы осыпал жену бесценными подарками, какие едва ли когда-нибудь получали самые прекрасные, самые знаменитые женщины, жившие на земле.

По сравнению с великолепной свадьбой русского великого князя Александра Павловича свадьба генерала Наполеона выглядела просто убогой.

Регистратор, солдат-инвалид с деревянным протезом, дремал у камина. Наполеон разбудил его: «Ну-ка, пожени нас по-быстрому!» Регистратор не заставил себя долго упрашивать: «Гражданин генерал Бонапарт, согласен ли ты взять в законные жёны присутствующую здесь мадам Богарне, хранить своё слово и соблюдать супружескую верность?» «Да, гражданин», – ответил взволнованный генерал. Точно так же ответила на такой же вопрос и Жозефина. Наверное, они (уж Наполеон-то наверняка!) твёрдо верили: да, готовы и хранить, и соблюдать! Как твёрдо верили миллионы пар до них и миллионы после… «Пока смерть не разлучит нас…»

Часть II

И всё-таки они пересекаются…

Александр

1796 год самым решительным образом изменил жизнь великого князя Александра Павловича. С тех пор, как он себя помнил, рядом была бабушка. Она не только любила его. Она была к нему невероятно (учитывая своё положение и свои планы относительно внука) снисходительна. Она не стесняла его свободы.

Степан Щукин. «Портрет императора Александра I»

Феликс-Эмманюэлъ-Анри Филиппото. «Подполковник 1-го батальона Корсики Наполеон Бонапарт»

Года за полтора до кончины Екатерины II появились при русском дворе (под видом гостей, а по существу в качестве почётных заложников) братья Чарторыйские, Адам и Константин, сыновья ставшего после раздела Польши непримиримым врагом российской царицы князя Чарторыйского. Екатерина «пригласила» в Петербург любимых его сыновей, полагая, что в такой ситуации князь наверняка не решится ни на какие действия, враждебные России.

Государыня не препятствовала сближению внука с князем Адамом: общение с умным, блестяще воспитанным и образованным польским аристократом казалось ей полезным для ещё не вполне сложившегося характера Александра. Между тем князь Адам был убеждённым вольнолюбцем. Его враждебное отношение к политике Екатерины относительно Польши вполне понятно. Но он посягал на самодержавие как таковое, делился с великим князем своими планами свержения деспотизма, уничтожения рабства, введения конституционного правления. В душе мечтательного вольнодумца (будущего самодержавного монарха) взволнованные, красивые слова вызывали восторг: как удивительно совпадают их мысли! «Никто в России ещё не способен разделить их или даже понять», – с горечью заявлял великий князь.

Возможно, она об этом знала, но ей казалось, что, если внук пройдёт её путь, путь искреннего увлечения идеями свободы и справедливости, он станет не просто формальным, но подлинным, убеждённым продолжателем её дела