Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt
Вот я в постели в Бридж-Хаусе, - пишет он.
С 14 января я пролежал в больнице 14 недель и более того, совершенно бесполезно. Я не спешу забывать этот день, тогда я почти закончил свое путешествие; когда опасность миновала, это скорее забавно, чем наоборот - пока она существовала, я не могу сказать, что ощущения были совсем некомфортными. Если бы я утверждал обратное, то был бы близок к истине в данном случае. Пока еще можно было напрягаться и оставалась надежда на остановку, это было волнение, которое всегда было для меня роскошью. Когда мы были вынуждены бежать, я ничего особенного не чувствовал; я думал только о том, как нам лучше всего добраться до места, и о вероятном состоянии арок. Когда нас сбили с ног, я, конечно, сдался, но воспринял это как нечто само собой разумеющееся, чего я ожидал с того момента, как мы вышли из рам, ибо никогда не предполагал, что мы выберемся. Как только я освободился и снова обрел дыхание - совсем стемнело - я бросился в другую арку - это спасло меня, когда я ухватился за поручень - двигатель, должно быть, остановился на минуту. Я простоял на месте почти минуту. Я переживал за бедных Болла и Коллинза, которые, как я был уверен, так и не поднялись после нашего падения и, как мне казалось, были раздавлены под огромным помостом. Я все время звал их по имени, чтобы подбодрить и заставить их тоже (если они еще в состоянии) пролезть через отверстие. Пока мы стояли там, эффект был грандиозным - рев воды в ограниченном проходе, со скоростью проносящейся мимо отверстия, был грандиозным, очень грандиозным. Я не могу сравнить это ни с чем, пушки не могут сравниться с этим. Наконец она ворвалась в отверстие. Я был вынужден отступить - но до этого момента, насколько хватало моих ощущений и не считая мысли о потере шести бедняг, чью смерть я не мог тогда предвидеть, оставался там.
Зрелище и вся эта затея стоили того, чтобы рискнуть, и я охотно оплатил бы свою часть расходов на такое "зрелище" - около 50 фунтов. Достигнув шахты, я был слишком обеспокоен своим коленом и еще несколькими ударами, чтобы много помнить.
Если бы я продержался еще минуту, когда меня сбили с ног, я бы не пострадал еще больше, и, полагаю, я был вполне пригоден для смерти. Поэтому, если само происшествие было скорее приятным, чем иным, а его последствия ничуть не неприятными, мне нет нужды пытаться их избежать. То, что я сейчас лежу в постели, несомненно, вызвано последствиями моего перенапряжения, было вызвано тем, что я слишком рано вернулся к полноценному питанию в Брайтоне: если бы меня предупредили об этом должным образом, я мог бы сейчас усердно работать в туннеле. Но все к лучшему.
В то время, когда он писал эту статью, он все еще надеялся вернуться на должность главного инженера, но этому не суждено было случиться. Эта авария стала поворотным пунктом в его карьере. Пройдет семь лет, прежде чем работы по строительству тоннеля возобновятся, и к тому времени он будет слишком занят еще не придуманными проектами, чтобы снова играть свою прежнюю роль. Когда он полностью поправился, то после периода выздоровления в Вест Кантри отправился в отпуск за границу, и именно по возвращении Чарльз Макфарлейн встретился с ним.
3
.
Годы разочарований
Во время продолжительной болезни Брюнеля его отец сам руководил огромной работой по приведению туннельных работ в порядок. В конце концов ему это удалось, но тем временем средства были на исходе, а между директорами Тоннельной компании начались споры и разногласия. Как их предшественники из старой компании Archway пытались сделать из Ричарда Тревитика козла отпущения, так и теперь некоторые из них, включая председателя, пытались возложить вину за свои несчастья на Марка и охотно слушали многочисленных начинающих инженеров, которые заваливали компанию неосуществимыми схемами завершения строительства тоннеля. Марк был глубоко уязвлен, говорил об отъезде за границу и в конце концов, когда должность стала чисто номинальной, подал в отставку с поста инженера компании.
Даже когда его энергия была полностью поглощена работами по строительству туннелей, Брюнель все равно находил время, чтобы сидеть у камина в своем домике в Ротерхите, размышляя о будущем, строя то, что он называл "замками Испании", и записывая свои размышления в тайный дневник. "Что будет со мной?" - спрашивает он, и тут же начинает мечтать. Он построит флот кораблей и возьмет штурмом Алжир; возведет новый Лондонский мост с аркой 300-футового пролета; построит новые туннели в Грейвсенде и Ливерпуле и "наконец разбогатеет, построит дом, для которого я даже сделал чертежи и т. д., станет первым инженером и примером для будущих". В конце концов, размышляет он, Питт стал премьер-министром в двадцать два года, и "можно сказать, что я почти построил этот туннель, будучи активным инженером-резидентом". Какие замки! ... Какое поле - и все же я могу его упустить".
Теперь, когда работы по строительству туннеля были приостановлены, его размышления приняли менее сангвинический оборот, поскольку вынужденное бездействие давало ему слишком много времени для размышлений о будущем. Ранним утром 7 мая 1828 года он лежал в своей постели в Бридж-Хаусе, "курил какую-то отличную канастерку" и размышлял следующим образом:
Вот эти режиссеры проклинают "Туннель" так быстро, как только могут. Если они будут продолжать в том же духе, мы, несомненно, должны остановиться..... Откуда в таком случае возьмутся дьявольские деньги, я не знаю.
Где же тогда будут все мои прекрасные замки? - пузыри! Ну, если бы это было только для меня, я бы не возражал. Боюсь, если Туннель остановится, все лестные обещания моих друзей окажутся дружескими пожеланиями.
Молодые Ренни, каковы бы ни были их реальные заслуги, построят Лондонский мост, самый лучший мост в Европе, и будут иметь
